– Господин поручик, нам куда?
– В цейхгауз.
Цейхгаузом еще со времен Петра Великого именовали склады. Подъехали, шофер мотор заглушил. Андрей направился к начальству. Штабс-капитан прочитал прошение, хмыкнул.
– Никогда не слышал, чтобы на аэропланах ружья-пулеметы ставили.
– Будут ставить!
– Мне не жалко, берите. А почему про патроны ни слова?
– Позвольте дописать. Сколько можно?
– Да хоть ящик.
Ящик вмещал два цинка винтовочных патронов. Для винтовки надолго хватит, а для пулемета – на несколько длинных очередей.
Пошли по цейхгаузу. В пирамидах винтовки стоят, на полках в одиночестве разобранный Максим – тело отдельно от станка и бронещита.
– О! Ружья-пулеметы! Берите.
Андрей выбрал Льюис, к нему два запасных магазина. Тяжеловато, пулемет без диска тринадцать килограмм весил, а с диском и патронами – больше пуда. Штабс-капитан кликнул солдата:
– Принеси ящик винтовочных патронов.
– Слушаюсь, ваш бродь!
Штабс-капитан бумаги оформил, Андрей расписался в получении. И пулемет, и ящик с патронами в кузов грузовика погрузили. Позже оказалось, что ни одно ружье-пулемет для авиации толком не подходило. Шоша ненадежен, Мадсен задержки дает, и магазин емкостью мал. А у Льюиса кожух вокруг радиатора ствола велик, при установке на турель при стрельбе в бок парусность велика, удержать даже сложно. Кожухи потом стали в авиации снимать, набегающего потока воздуха для охлаждения хватало. И плюс у Льюиса был – магазин большой емкости. И у всех общий недостаток – отработанные гильзы летели в кабину. При моторе сзади и толкающем винте попадали на пропеллер, повреждали его. Или, падая внутри кабины, зачастую клинили тросовые приводы рулей. Авиаторы сами шили мешки для гильз, приспосабливали. Только когда в серию пошли во Франции и Германии авиационные пулеметы, на них устанавливались с завода гильзоуловители. На советских самолетах такие мешки ставили с пулеметом ДА (Дегтярев авиационный).
Такой специфики Андрей не знал, впрочем, не знал еще никто из пилотов, опыта не было. На дирижаблях пулеметы ставили, но полетам они не мешали.
Боже! Как трясет грузовик! Кажется, пломбы из зубов выскочат. Подъехали к аэродромным мастерским. Солдаты подкатили аэроплан Андрея. Он на пальцах показал, что требовалось сделать. Вроде мелочь – железное кольцо и два вертлюга слева и справа, чтобы вести огонь по сторонам. Вперед не получалось. Про синхронизаторы стрельбы через винт Андрей знал, но не технические подробности. Но пусть для начала так, все лучше, чем палить из пистолета.
Очередной вылет на следующий день, по тревоге. Аэроплан к полету готов, заправлен. Взлетели с летнабом. В штаб авиароты поступил звонок из войск, что над ними барражирует дирижабль. С него и бомбы бросают, и артиллерийский огонь корректируют. Когда набрали тысячу метров и приблизились к передовой, дирижабль обнаружили. Жесткой конструкции, с крестами, с гондолой под брюхом. Андрей обороты мотору прибрал, пролетел рядом с дирижаблем. А как его сбить? В кабине дирижабля видны три воздухоплавателя. Андрей заложил разворот перед носом висящего «Цеппелина», а с дирижабля открыли стрельбу. Двое в авиашлемах из винтовок палить стали. В летящий аэроплан попасть непросто, упреждение брать надо. Андрей ручку на себя взял. «Ньюпор» над дирижаблем взмыл. Вдвоем с летнабом, свесившись за борт, по дирижаблю постреляли. То, что попали, сомнений не вызывало, «Цеппелин» огромен, и промахнется только слепой. А толку нет. Дирижабль как плыл неспешно, так и продолжал. Ни гореть, ни терять высоту не думал. Цель вот она, рядом, а сбить невозможно! Вернулись на аэродром. Андрей подробно доложил командиру, что дирижабль нашли, атаковали, обстреляли, но задачу не выполнили. Андрею самому обидно.