Новый пассажир лихо бросил небольшой саквояж на полку, так же лихо, туда же закинул шинель и посмотрел на своих спутников. Он поправил портупею, красный орденский крест у самого ворота, два серебряных креста на груди, аксельбант и приветственно кивнул.
— Приветствую, господа, — негромко произнёс Виктор, почти по-военному.
— Очень рады, — оторвался от газеты Голдсмит, а Фредерик оставил своё занятие, глянул на Виктора, и улыбнулся.
— Значит, едем вместе? — спросил Виктор, снял фуражку и положил её к саквояжу.
— Получается что так, — ответил Фредерик, присев на нижнюю полку.
Виктор сел напротив него.
— Нас некому представить, — начал Виктор, — давайте знакомиться? Виктор Иосифович фон Готт, полковник, из России, следую из Петербурга в Нью-Йорк. Наверное, самая занимательная часть путешествия будет проходить на этом пароходе.
— Полковник? И следуете Третьим классом? — оторвался от газеты Голдсмит и с интересом посмотрел на Виктора.
— Ну, знаете ли, — ответил, слегка улыбнувшись, Виктор, — не люблю Первых классов. Точнее не самих классов, а некоторых пассажиров. С ними не о чем поговорить. Все разговоры состоят в обсуждениях здоровья совершенно незнакомых мне людей и вчерашней мигрени какой-нибудь знатной мадам. Скучно, понимаете.
— Да уж куда лучше, — согласился с ним Голдсмит, — я Френсис Голдсмит, старший. Младший едет в соседней каюте. Имею небольшую мастерскую, делаю инструменты.
— Музыкальные?
— Совершенно верно!
— А я играю на скрипке, — сообщил ему Виктор и посмотрел на сидящего напротив него Фредерика.
— Фредерик, — протянул тот ему руку, слегка привстав, — Фредерик Гудвин. Можно просто Фрэд.
— Можно просто Виктор, — улыбнулся ему полковник.
— Знаете, — сказал Фредерик, — мне кажется, что мы с Вами раньше встречались… Ваше лицо…
— Знакомое?
— Именно. Только я почему-то не могу вспомнить, где именно мы встречались.
— Ну… — рассмеялся Виктор, — в одном из моих любимых романов главный герой сказал, что его физиономия имеет странную особенность. Всем кажется, что её раньше где-то видели! Так вот, в этом мы с ним очень похожи.
— И ваша улыбка… прям как у моего сына… — рассмеялся в ответ Фредерик, — на одну сторону…
— Кривая? Ну, вы тоже так улыбаетесь, — ответил Виктор, — вот и ваш сын так улыбается.
— Возможно, он ведь берёт пример с меня, — согласился Фредерик.
— А народ, господа, сейчас прощается с провожающими, — отложил газету Голдсмит, — поразительно! Они друг друга даже не знают! А столпотворение такое, что можно подумать, будто уехала одна половина Шербура, а вторая вышла её провожать.