— Да, это так, — кивнул, соглашаясь, раввин, — хотя миссис Браун, которая Марго, вызвалась поддержать этого шотландского мальчика, это не значит, что она оплатит лечение несчастного ребёнка! Очень скоро она забудет его, как забыла его семью и десятки других детей на «Титанике». Рассовывая бренди миллионерам в шлюпки, она не побежала открывать запертых детей в Третьем классе. О них никто не вспомнил. Никто не вспомнил про моего внука и маленьких правнуков, которых я так и не увидел. Они так и погибли, не дождавшись спасения… Лучше, если Маргарет Браун пока не будет вмешиваться в его судьбу. Лучше пусть обеспечит ему учёбу в школе и дальнейшее образование. Он должен вырасти человеком достойным, реб Оскар, — посмотрел на Грузенберга Афтаназ и помолчал.
Он встал, прошёлся по комнате и вернулся в своё кресло.
— Выжил, — сказал Афтаназ, — но не для того, чтобы остаться инвалидом и нищенствовать. Есть мать, которая подарит ему свою любовь. Но это не Эмили Браун! С возвращением Гарольда в таком состоянии, она быстро возненавидит чужого ребёнка. Он, с обмороженными руками и ногами, контузией, сильнейшим нервным срывом, быстро станет ей обузой. А после матери его возненавидит и Фрэнк. Потому что это уже не тот мальчик которого они знали на «Титанике». Он уже видел смерть и не побоялся заглянуть ей в глаза.
— Согласен с Вами, — кивнул Грузенберг, — этим мы обречём их на нищету. Гарольд не найдёт там новой семьи. И это в лучшем случае.
— А в худшем?
— А в худшем, Гарольд отправится в Англию, в приют. Обратно в тот ад, из которого его пытались увезти отец и мать, — Грузенберг подумал, — и неизвестно, выдержит ли его сердце очередное морское путешествие.
Он посмотрел на рава Афтаназа.
— Что скажете, ребе?
— Миссис Маргарет в любой ситуации выйдет сухой из воды, — усмехнулся рав Афтаназ, — а где сейчас Эмили Браун и Фрэнки?
— Два дня назад, — ответил Грузенберг, — мы торжественно выдали им документы и я лично посадил их на поезд. Они уже должны быть в Денвере.
— Хорошо, — снова встал рав Афтаназ, — но в любом случае мы никогда не бросаем своих людей, — указал он вверх.
Раввин подошёл к столу, на котором лежали бумаги и, отложив некоторые из них в сторону, взял чистый лист, перо, пододвинул чернильницу и сел за стол.
Он долго что-то писал, не обращая на Грузенберга никакого внимания. Когда дописал, он встал и, выйдя из-за стола, протянул Грузенбергу письмо.
— Вот, реб Оскар, отдайте это Гарольду.
Грузенберг бегло прочитал письмо и посмотрел на Афаназа. Раввин вернулся в кресло.
— Жена моего внука, Сара, находится сейчас в этом доме, — сказал он, — она никуда не выходит. Её усадили в шлюпку с самым младшим моим правнуком, Михаэлем. А мой внук, Яков, сесть не успел. Он ехал в другой части корабля, со старшими мальчиками, ближе к корме.