В общем, до того тошно было думать про отдых, что Паша забыл про него, пока в бухгалтерии не напомнили про отпускные. Пустячок, а приятно, словно достал из шкафа старые штаны, а там в заднем кармане соточка. И теперь ему стало даже радостно, что он сможет забыть обо всем. О Карташовой с ее сладостями и прочими плюшками, о начальстве, о нервотрепке… Рванет в теплую страну, себя прожарит, а если повезет, то и какую-нибудь легкомысленную курортницу… Это ж не Ника, с которой надо, чтобы все серьезно. Небось, грезит о белом платье, фате и лимузине с цветами на капоте. А ему такие сложности ни к чему сейчас. Возни много. Не двадцать лет, чтобы сначала бросаться, брызжа гормонами во все стороны, а потом думать. В конце концов, не заслужил он, что ли, для себя пожить? Кредит за машину выплатил, сестру младшую, Катьку, и в институт, и замуж… И даже осенью им деньгами помог, когда они племянником порадовали. И роды организовал по знакомству в лучшем виде… Эх, молодые оба, студенты, а все туда же… Ладно, не он муж — не его проблемы. У него-то, как раз, с головой все в порядке. Захотел на море — поехал на море.
С этими мыслями Паша и подрулил к палате Карташовой. И замер в дверях: она стояла рядом с Якушевой, той самой старушкой с непроходом, и навинчивала ей бигуди. По всей тумбе громоздились тюбики и склянки, несло мылом и сиренью, в воздухе разливался женский смех.
— Ох, Павел Дмитриевич, — притворно засмущалась Якушева. — У нас тут дамская минутка.
— Да, не смотри, — Ника задорно ему подмигнула.
Паша пытался что-то произнести, но не мог. Ее перевели в палату вчера, а тут уже ничего не узнать. И откуда у Якушевой этот игривый халат с розочками?
— Красиво, правда? — Ника проследила за его взглядом. — Я Лену попросила. Он новый совсем, а мне в груди не сходится. И я подумала, почему бы его Лидии Семеновне не предложить? Глянь, как хорошо.
Паша окинул взглядом койку старушки. Два дня намекал санитарке, чтобы она сменила белье, а Ника пришла — идеальная белая простынь разглажена, как в казарме, пододеяльник без комков. Совпадение? Или она вынесла санитарке мозг, как выносила ему? Нет, Якушеву было, конечно, жаль, родня ее навещала редко, никто не совал персоналу каждый день в карман «спасибо». Но ведь он врач, в конце концов, и не может своими руками…
— А мы сейчас чай будем, — кокетливо сообщила пожилая дама. — Хотите с нами?
— Какой чай? Я же говорил насчет сладостей…
— Вот как тебе не стыдно сомневаться! — воскликнула Ника и указала на стол: там рядами стояли баночки с детским фруктовым пюре и йогурты. — Лена принесла. Должны же мы хоть как-то отметить День Победы.