— Всегда восхищался вашей профессией, — вежливо ответил Марк и отвернулся к Нике, давая понять, что с Пашей разговор окончен. — Вероника, ты прекрасно выглядишь. Я так переживал, когда тебя увезли… А потом Алла Михайловна рассказала про все эти осложнения. Рад, что все кончилось хорошо. Держи, это тебе.
И он извлек из-за спины букет. Явно стоимостью в половину Пашиной зарплаты. Нет, не большой, но до жути дизайнерский. Какая-то ветка, неизвестные цветы… И все тетки в палате поразевали рты.
— Может, поговорим в коридоре? — предложила Ника.
Они вышли, и Паше оставалось только беспомощно наблюдать, как Марк, придерживая Карташову за локоть, уводит ее в укромный тупик.
— Была бы я лет на сорок моложе… — вздохнула Якушева.
— А я килограмм на двадцать легче, — добавила Пронина.
— Так, а вам УЗИ уже сделали? — Паша обрушил все раздражение на водительницу.
— Нет еще…
— Надо было подойти на пост и напомнить! Бардак, ничего не могут… Берите полотенце, сейчас за вами придут.
Исаев вылетел из палаты, рванул к сестрам. На его удачу одна из них как раз болтала по телефону и явно не о работе. Паша с облегчением уцепился за этот повод, отчитал несчастную женщину, отправил ее за Прониной.
— И там у Карташовой цветы, скажите, чтобы убрала, — бросил он ей вслед.
— Пал Дмитрич, вы же сами на той неделе разрешили Мельниковой…
— Мало ли, что было на той неделе! Ясно же сказал: убрать! Не положено! А если аллергия у других пациентов? Вы что, учить меня собрались?
Он добавил бы еще что-то, но сестра предусмотрительно растворилась в одной из палат. Пришлось возвращаться в ординаторскую. Но едва он насыпал растворимого кофе и включил чайник, собираясь засесть за истории, — только от руки, Боже упаси от здешних высоких технологий, — как в дверь настойчиво постучали, и Паша услышал голос Надежды Сергеевны.
— Здравствуй, Павлик! — заглянула она, а следом и большеглазая хрупкая Алинка.
Ее Исаев по детству почти не помнил, слишком большой разрыв в возрасте. Она лепила куличики, когда он уже покуривал за гаражами. Да и Катька с ней почти не играла, у девочек два года разницы — уже повод для снисходительности и презрения. Алина Карташова была мелкотой и для него, и для его сестры, поэтому знал он ее только визуально. Но вела она себя, почему-то, будто они были старыми приятелями.
— Привет, Исаев, — залихватски поздоровалась она, накручивая на палец прядь темных, как у Ники, волос, и с любопытством огляделась. — Здорово у вас тут. А я думала, в больницах только кафель, койки и железные скамейки.
— Представляешь, она у нас ни разу не лежала в стационаре, — пояснила тетя Надя.