Долго ему поспать не удалось — его разбудил Ёган. Обжигаясь, он ставил горшок на стол.
— Господин, я еду принес, да и сержант уже людей собрал.
Вставать Волкову совсем не хотелось, но больно уж из горшка хорошо пахло.
— Что там?
— Бобы со свининой — вкуснятина.
Да, это было вкуснятина, но вставать все равно не хотелось, не хотелось надевать сырой плащ и идти на улицу, лезть на коня, куда-то ехать.
— Коней седлал?
— Так я их не расседлывал.
— Дурак. Вот на тебя бы седло напялить и не снимать полдня. Хорошо бы тебе было?
— Так она же лошадь, скотина привычная.
Волков встал, взял горячий горшок, съел пару ложек бобов. Жаль, времени наслаждаться не было. Он быстро проглотил горячую еду, и они пошли во двор.
— В следующий раз, если лень расседлывать коня, то хоть подпругу ослабь, — раздраженно учил слугу солдат.
— Ну, буду, — обещал Ёган.
Сержант и шесть его людей уже ждали во дворе.
— Двоих на ворота, остальные с нами, — сказал Волков, садясь на коня.
— Хорошо, — крикнул сержант.
— Далеко до мельницы?
— Да не очень. Рядом за мостом.
Мельник был в ужасе. Широко раскрыв глаза, он таращился на коннетабля и пытался говорить:
— Господь свидетель, — мямлил он. — У меня ни зерна, ни муки нету. Ничего нету. Все по долгам забирает управляющий.
Солдат глядел на него и на его семью, стаявшую тут же. Жена и пятеро детей — все до единого, включая мельника, тщедушные, босые и ветхой одежде.
— Я же говорил управляющему, — говорил мельник, — вода высокая. Высокая. Мелю мало, только для монахов. Поэтому и подать с прошлого года не платил. Чем же платить, когда нечем?
Солдат продолжал молча глядеть на этих людей, не слезая с лошади.
— Я ж подписал все бумаги, которые управляющий давал.
— А ты грамотный что ли? — Наконец спросил Волков.
— Да не шибко, — отвечал мельник. — Цифры знаю, слова не очень.
— И сколько же твой долг?
— Управляющий сказал талер да двадцать семь крейцеров. — Мельник вздохнул. — Так то за прошлый год, а за этот даже не знаю.
— Обыщите всю мельницу, — произнес Волков.
— А что искать-то, — спросил сержант.
— Не знаю.
— Вы бы, господин, сказали, что надобно, я бы сам все показал.
Стражники пошли в мельницу и в дом, а Ёган произнес:
— А раньше он был упитанный, мельник-то. С мужиками говорил — через губу не переплевывал… А сейчас-то истощал. И спесь-то прежняя послетела.
— Ты хлеба с кухни взял? — Спросил у него Волков.
— Брал. И хлеб, и сыр брал. Поесть хотите?
— Отдай детям.
— Чего это? — Возмутился Ёган. — Не помню я, что б мельник мужицким детям хоть горсть муки забесплатно дал.
— Отдай, — твердо сказал солдат.