Вставать не хотелось, хотелось лежать, но снова ударил колокол. Для утренней службы было поздновато. Волков нехотя сел на постель, и нормальная жизнь вернулась к нему. Плечо заныло. Он дохромал до двери, открыл и крикнул:
— Ёган!
— Да, господин, иду.
Ёган был тут.
— Бродяги разбежались?
— Ага, еще до зори, в село пошли.
— Ты ж говорил, они в монастырь идут работать.
— Ага, в монастырь. Но после похорон. Сегодня в Большой Рютте похороны.
— А кого хоронят? — Не понял спросонья Волков.
— Как кого? Коннетабля и его людей, которых дезертиры порубили. Весь народ на похороны пошел. Думают, раз коннетабля хоронят, то кормить будут.
— Дьявол, совсем из головы вылетело. Надо съездить отдать должное. Мальчишка был храбрый и один из стражников, можно сказать, мне жизнь спас.
— Умыться? Завтракать и лошадей седлать?
— И еще руку перетянуть, бинты ослабли, и смазать мазью нужно.
— Все сделаю, господин, — он, было уже, пошел, но остановился. — Ах, да, чуть не забыл, трактирщик передал вам…
Ёган показал арбалет.
Солдат сразу понял, почему трактирщик пытался его оставить себе. Он, как был, в исподнем спустился вниз и взял арбалет в руки. Это было не оружие, это было произведение искусства.
— Сам он, конечно, передать мне его не захотел, — заметил солдат, разглядывая арбалет. — Теперь ясно, почему он хотел его припрятать.
— Ага, не захотел. Лежит, вон, в хлеву воет.
— Воет из-за того, что арбалет пришлось отдать?
— Да нет, из-за сына. Я ему сказал, что коня то мы нашли, а его сынка — нет. Сынок его сгинул, вот он и воет.
— Как бы он там не удавился в хлеву.
— Не удавится, у него еще два сына есть и две дочери. И еще трактир. Кто ж от такого богатства удавится?
Ёган распорядился насчет завтрака и воды и вернулся перебинтовывать плечо.
Солдат сидел на кровати и держал в руке удивительно красивый арбалет. На нем не было ни орнаментов, ни узоров. Арбалет был великолепен своим совершенством и законченностью форм. Ложе из желтого, твердого и легкого дерева. Волков не знал, что это за дерево. Оно было зашлифовано до гладкости стекла. Легкая и тонкая направляющая, колодка из каленой, клепаной стали, болты и клепки тоже каленые, намертво стягивающие плечи. А сами плечи, он таких не видел, но знал, что такие называются рессорой. Три тонкие кованые пластины были стянуты в одну огромную силу. Зажим для болта, спуск, механизм натяжения, ручка. Все было великолепно, совершенно.
Вошел Ёган. Волков протянул ему оружие:
— Возьми. Попробуй натянуть.
— Чего? За веревку тянуть?
— За веревку, — сказал Волков с усмешкой.
— А как?