— Ну, вы старый вояка, с вами опасно связываться, — Волков налил вина себе и барону. — Возможно, он просто решил быть благоразумным.
— Именно! — Заорал барон, хватая кубок. — Они тут все благоразумны, у них нет выбитых зубов, у них нет отрубленных пальцев, у них лица как у женщин!
— То есть? — Не понял Волков.
— Вот у вас шрам на правом виске, откуда? Свежий еще.
— Зимой болт пробил шлем.
— Вот, зимой получил, а у них нет вообще никаких шрамов. И разговоры у них про цены на шелк да на шафран, про урожаи, да про то, что хмель нынче дорог, да про лошадей. — Барон почти орал все это в лицо солдату. — А еще они говорят про то, во что был одет герцог, парчовые у него портки или бархатные, да хранит Господь его августейший зад. А еще они говорят про золотые шпоры.
Он выговорился, сел и откинулся на спинку кресла и теперь сидел, поигрывая кубком, и продолжил:
— Мой последний боевой товарищ умер, его дочь пропала, сына убили, а я даже не могу наказать тех, кто в этом виноват. Потому что я не знаю, кто всё это делает!
Волков ничего не ответил, молчал.
— Значит, вы не возьмете деньги? — Спросил барон, чуть успокоившись.
— У меня нет уверенности, что я справлюсь, господин барон, я устал. Я болен.
— Судя по всему, вы честный человек, и вас нельзя отпускать. — Фон Рютте, смотрел на Волкова с прищуром. Он грозил ему пальцем. — Нельзя!
— Господин барон, мне пришлось завести слугу, потому что я сам не могу одеться…
— Да, и кстати, о слуге. Он ведь один из моих холопов? Он крепостной?
— Нет, говорит, из вольных.
— Вот, ещё и мужика у меня увели.
— Я был вынужден, я даже не могу одеться и сесть на коня, не говоря уже о том, что б оседлать… Лет пять назад я бы с радостью взялся за такую работу, а сейчас… — Волков покачал головой.
— Ладно, не буду вас неволить. Но скажите, что бы вы сделали на моем месте?
— Нанял бы хорошего коннетабля…
— Это я и пытаюсь сделать, — барон отмахнулся, — но что, если бы вы уже были коннетаблем?
— Первым делом выяснил, кто у вас владеет ламбрийским и умеет писать на нем.
— Служанка моей дочери из Фризии, ее привезла моя первая жена. Жена родом-то наша, но имела имущество во Фризии. Получила небольшую ферму в наследство, оттуда и привезла эту лошадь.
— Какую лошадь? — Не понял солдат.
— Да не лошадь, а служанку. Зовут ее Франческа. Но по внешности и силе она не уступает лошади. — Барон засмеялся, но как-то не очень весело.
Солдат тоже смеялся.
— Но, по-моему, — продолжал барон, — она из холопов. Не думаю, что она умеет писать и уж тем более указывать наемникам, что им делать. Да и откуда у нее деньги, чтобы нанять четверых ламбрийцев. Да и один ли у них язык?