Евгений Робертович и отец Никон остановились напротив иконостаса. Ребята последовали за ними. Мерцающее пламя свечей бликами играло на иконах и казалось, что они живые, что они ждут молитвы и покаяния.
Валера поднял глаза на Иисуса и виновато опустил их. Проницательный, пронизывающий душу взгляд заворожил его. Внутри всё замерло. Дедушка и отец Никон перекрестились.
– Покайтесь, друзья мои, пообщайтесь со своей совестью и с Богом. Доверьте ему все свои мысли и тайны, – сказал отец Никон и перекрестил каждого из ребят.
И тут произошло чудо. На глазах у Валеры навернулись слёзы. У Саши подогнулись колени, и он опустился на них. А Женя вдруг побледнела и ухватилась рукой за Сашино плечо. Она не могла оторвать глаз от иконы. Это было как гипноз, как сон. Все смотрели на иконостас и губы их шевелились. Временами шёпот становился слышен вполне отчётливо и, если прислушаться, то можно было понять, о чём молятся Валера, Саша и Женя.
Губы Валеры дрожали, глаза были широко раскрыты и он, преодолевая спазмы, произнёс:
– Боже! Если ты есть, то прости меня. Мне так тяжело, так больно за то, что я сделал. Не надо было бить этого Скунса. Он и так некрасив и несчастен. Его девушки не любят, да и парни тоже. Мне жаль его. То, что он делал, конечно, нехорошо, но я сделал ещё хуже. А самое плохое то, что я стал пинать эту чёртову куклу ногами. Я потерял голову… Наверное, со стороны это выглядело безобразно. А с каким удовольствием я резал её стеклом, издевался над ней! Это тоже плохо. Хоть она и не живая, но я мстил ей как живой. У меня появились какие-то садистские наклонности. Господи, помоги мне избавится от этого греха, прошу тебя! Помоги! Я очень хочу… А вчера? Вчера я тоже был не прав. Мне надо было помешать безрассудству Сашки и Женьки, а не смотреть, как они соединяются. Тогда не пришлось бы доносить на них деду. Они сделали это по глупости. Ясно, что они любят друг друга, но секс им не нужен. Не тот у них возраст, чтоб заниматься этим. Не хватало ещё, чтоб Женька забеременела. Господи, убереги её. Прости её и вразуми. И Сашку прости. У него трудное детство. Он сирота. Конечно, он привязался к нам, к Женьке. У него никого больше нет. Мы так хорошо дружили, а под конец я взял и всё испортил. Теперь мы все перессорились и стали чужие… А ещё прошу тебя, Господи, пошли мне хорошего друга в Москве. Приятелей у меня много, вот близкого друга нет. Не умею я дружить. Чуть что не по мне – сразу в драку лезу. Другие парни дружат между собой и с девчонками тоже, а у меня никого нет. С девчонкой дружить даже лучше. Она умеет прощать, она добрее, чем парень. Мне так хочется, чтобы кто-нибудь понял и полюбил меня. Женька конечно хорошая девушка, но она сестра и она экстремистка, как и я. Отчаянная. А чуть что – сразу обижается. Мы не подходим друг другу. У нас характеры одинаковые. Вот у Сашки характер мягче. С ним можно дружить, но он уезжает… Прости меня, Господи, и помоги мне.