ушла смотреть телевизор. Тут ко мне присоединилась Антонелла.
Наконец момент настал, la mamma попробовала варенье из всех трех кастрюль и провозгласила, что можно разливать его по банкам. Я тоже попробовала: в «простой» версии очень чувствовался инжир, в «травяной» к нему примешивались нотки розмарина, скрадывавшего сладость, а та, что со специями, была островатой и пикантной. Мне понравились все три, и, довольная, я отправилась домой, где поужинала сыром пекорино с тремя видами варенья из инжира.
Однажды тихим воскресным вечером я вместе со Старым Роберто шла в магазин на улице Нери, по ту сторону моста. Пока мы шли, тучи, сгустившиеся над нашими головами, разверзлись, и начался неистовый ливень, которыми так знаменита Флоренция, – из тех, когда ты сомневаешься, что когда-нибудь сумеешь просохнуть. Мы нырнули в лавку, где продавалась пицца, нарезанная квадратными кусочками, и я решила поесть, пока дождь не прекратится.
Но он все не стихал, и, стоя у двери, Старый Роберто молча смотрел на него, явно обеспокоенный. Я спросила, хорошо ли он себя чувствует, и Старый Роберто, запинаясь, ответил, что в такой сильный дождь он всегда вспоминает наводнение 1966 года, когда затопило всю Флоренцию.
Старый Роберто рассказал мне о наводнении – как после нескольких дней непрерывного дождя Арно вышла из берегов и разлилась по городу грязно-маслянистым потоком, подхватывая обломки, мусор и даже животных с сельских ферм и разнося их по улицам, домам, музеям и площадям. Роберто тогда было тридцать, у него недавно появилась семья, и они жили в том самом доме, где он живет и сейчас, всего через улицу от реки.
Когда гроза закончилась, мы вернулись на свой берег Арно. Прищурившись, я смотрела на ее быстрые воды – а ведь она всегда казалась мне такой спокойной. Я представила, какой урон нанесло городу наводнение – самая страшная катастрофа, когда-либо обрушивавшаяся на Флоренцию. Эти величественные палаццо, задуманные как крепости, казались неуязвимыми и нерушимыми. А на самом деле город стоял лишь по милости Арно, и великое множество прекраснейших произведений искусства находилось всего в нескольких метрах от ее берегов.
С того момента я стала обращать внимание на мемориальные таблички о наводнении – они были повсюду: на домах, внутри музеев. «Il 4 Novembre 1966 l‘acqua dell’Arno arrivò qui»[111]. Теперь мои прогулки превратились в миссию – я пыталась отыскать следы наводнения, думая об огромной работе, проделанной людьми, убиравшими его последствия; о том, как они бесстрашно взялись за метлы и швабры и принялись очищать собственный город от вязкой, жирной грязи. Иностранцы, съехавшиеся в город, чтобы оказать помощь в реставрации памятников культуры, отмывали стены музеев, отдавали одежду тем, чьи пожитки были уничтожены водой. В одну из таких прогулок я зашла в ресторан «И Латини» – он первым открылся после наводнения. Семья владельца была из деревни близ Сан-Джиминьяно. Они привезли с собой оливковое масло, вино, цельные ноги ветчины и тонны хлеба и первым делом отмыли кухню, чтобы накормить всю Флоренцию. Годовщина наводнения была в начале ноября, но эти прогулки по городу, во время которых я пыталась соединить все памятники, пережившие наводнение, были моим собственным небольшим вкладом в историю о самом крупном стихийном бедствии, которое помнил город. И еще это было гарантией, что мне никогда больше не придется ходить в спортзал.