Сбивали с толку педали… Они как-то странно влияли на стрелку горизонта, хотя визуально наклон земли
Минут через пять командир, вместе с Воликом вернулись. Командир плюхнулся в своё кресло и сказал:
– Да, бросай, вообще штурвал к хренам…
Командира следует слушать… Штурвал и педали я «бросил»… Самолёт, как ни в чём не бывало, продолжал лететь сам. Мысль об автопилоте появилась у меня так же, как сейчас появилась и у вас… Никаких автопилотов на Ан-2 предусмотрено не было…
– Достань, там, справа, на пружинках… – лениво процедил командир…
В щели между креслом и бортом кабины, на пружинках висела какая-то «глюковина», прибор с самописцем, фиксировавший перепады высоты, барограф.
Командир ткнул пальцем в зубчатую кривую…
– Это ты летел…
Потом отчеркнул ногтем, прописанную прибором ровную линию…
– А, это – он сам…
Так я познакомился с этим великим аэропланом, единственным, пожалуй, в истории мирового самолётостроения, который выпускался серийно почти полста лет, летал повсюду, даже у черта на куличках, не падал никогда, ну разве, только в тех случаях, когда пилоты уж очень старались его уронить…
Однако, вернёмся в детство…
Появление в Минске тракторного завода было связано с папиной сестрой тётей Машей и её мужем Николаем Обижаевым. Они переехали в Минск, окончив Сталинградский политехнический институт, по специальности тракторостроение, вначале жили вместе с нами, потом без нас, в нашей квартире на Красноармейской, потом получили свою на улице Стахановской, как молодые специалисты…
По Московской – от товарной до тракторного – ходил седьмой трамвай… От нашего дома, прямо до дома тёти Маши… Поездка в гости занимала почти час. Но зато, как потрясающе интересно было в их дворе. Мне казалось верхом целесообразности, что построен целый посёлок – город в городе – среди сосен, в лесу, что в этом посёлке живут только рабочие тракторного, казалось, как это здорово – всё время быть рядом – и на работе, и дома… Казалось, что все в этом посёлке должны быть большими друзьями, помогать друг другу в трудную минуту.
Так мне казалось…
Потом начали строить Проспект, дома на привокзальной площади… Там тоже у папы была мастерская. По углам привокзальных башен были расставлены – солдат, крестьянка, рабочий, кто-то ещё… Одну из этих фигур лепил папа…
Во время парадов и демонстраций мы поднимались с ним на самую верхотуру этих башен – оттуда был виден весь Минск, и я, с замирающим дыханием от такой невиданной высоты, всматривался в проползающую по площади у Дома правительства бронетехнику, пушки, автомобили, батальонные коробочки, марширующей пехоты…