Первый фильм, который, помню, глядел в «Первом» – «Тарзан». Мама и тетя Клава Посчастева, мать моего школьного друга Вовки, наплевав на дисциплину, забирали нас с уроков в первом классе и, как проказливые школьницы, сбегали с нами в кино. Кино – было неизменным развлечением. Самым чудесным. «Тарзана», вместе с мамами, глядели раз шесть. Раз пять ходил на «Дона Сезара де Базан», причем, один раз ухитрился сбежать из очереди к зубному врачу. Рекорд же был установлен на великолепном фильме Курта Гофмана «Привидения в замке Шпессарт» – этот фильм смотрел раз двенадцать и не надоедало, хотелось глядеть еще, хотя знал каждый кадр наизусть.
«Первый» снесли, но вместо него появились другие кинотеатры: «Центральный», «Победа», «Радуга», «Смена» и др. Школьный день заканчивался, как правило, изучением газет – где, что идет. Если выпадало интересное название, или, кто-то из пацанов, рекомендовал, плотной стайкой ехали к черту на рога, лишь бы попасть на сеанс. Иногда платили за билеты, иногда уговаривали контролера, чаще просто «прорывались». Способов «прорыва» было много, кто-то отвлекал контролера, уводя его за собой, чтобы друзья успели проникнуть в зал, кто-то проскальзывал, пользуясь толчеей при входе, случалось, проникший в зал, открывал дверь, через которую народ выходил после сеанса, и, когда в зале гас свет, через эту дверь «прорывались» толпой. В темном зале найти рассыпавшуюся по свободным местам мелюзгу, было невозможно.
Когда, где-либо в Минске случались съемки, это был «праздник духа» – туда сбегали с уроков и толклись поотдаль, узнавая артистов, наслаждаясь командами режиссера: «Мотор!», «Съемка»! Не хочу сказать, что эта увлеченность кино, оказала влияние на выбор профессии – это было бы и не правдой, и выглядело бы чересчур механистически: мальчик любил кино, поэтому стал кинорежиссером. Нет, выбор кинематографа, как сферы деятельности, был достаточно случаен, хотя – те из сверстников, которые поступали во ВГИК, пользовались в моем городе огромным пиететом. Валера Рубинчик, например. О нем говорили, затаив дыхание: «Валера приехал!» – и это значило, что сегодня на «броде», или в скверике, где стоял бюст Грицевца, будет тусовка с «небожителем», рассказы о педагогах, нравах самого недоступного вуза СССР.
Поступать во ВГИК даже не пытался, понимал – это не по мне, а, может, просто побаивался. Но, «прорваться» в кинематограф, очень хотелось. Нужно знать юную журналистскую поросль шестидесятых годов,– те из коллег, кому удавалось попасть на работу в кино, считались корифеями, им по-хорошему завидовали. Происходило это от того, что престиж кинематографа был чрезвычайно высок. В те времена редакторами на киностудии работали Кулешов, Лужанин, Губаревич – люди известные, уважаемые, которые определяли политику «Беларусьфильма». Следует добавить, что впечатляло и поступление на высшие сценарные курсы в Москву – Алеся Адамовича, уже доктора наук, Владимира Короткевича, также приобретшего славу поэта и прозаика. Все это поднимало престиж кинематографа на неслыханную высоту.