— Я был обязан супруге его милости… Когда он выходил из кареты, его жена заметила мою беременную мать. Обыкновенно, нищенок выгоняли в пригород, но она приглянулась ей ярко алыми волосами, выделяясь из толпы. Жена отвела его от свиты, они пошептались, и ей уделили комнату при императорском дворе. Ходила новость, что он подобрел, как женился на дочери Долины Полых Холмов. Она благотворно воздействовала на него, перемирия, договоры… Расцвет страны!
Мать говорила, что Мирре приходилось искать предлоги дабы оставлять ее подле себя, на дистанции от завистников и клеветы. И она нашла его — волосы матери шли на парик, который Мирра надевала на приемы.
Отчим нечасто рассказывал о себе или былом, и мальчик старался слушать, хотя и ощущал скуку, накатывающую при описаниях незнакомой страны. Поначалу его будоражили могущественные постройки человечества, но скудное воображение, подпитываемое единичными картинками, сохранившимися в убежище, быстро иссякало. Он не ведал иного мира, чем этажи замкнутых пространств, а разовые вылазки на всплывшую крышку дискообразного бункера, куда изредка взбирался отчим, отдаваясь созерцанию, вызывали у него смутную тревогу. Так продолжалось до тех пор, пока он не взял мальчишку с собой… Тогда то все и изменилось, точно сам он переродился, плененный несбыточной мечтой о бескрайнем просторе неба, соприкасающегося с неудержимым глазом, океаном.
— Мы должны покинуть убежище. Итак, десять лет без техобслуживания… Поражает! Как оно не затонуло со всеми нами на борту. Наш этаж — последние, кто остались, но я не смогу посетить с тобой Темплстер.
— Почему? Вы вылечитесь, и мы пойдем вместе.
— Дорога не близка. Старость мальчик, старость.
— Пятьдесят — не старость.
— Я любил выпить, погулять, для меня это личный рекорд, достижение. Ты выйдешь в свет, найдешь своего отца, а мне хорошо и тут. Нагоню позднее, когда слегка оправлюсь после тягомотины и возни с центром управления.
— Тогда я остаюсь, — он возмущенно сложил руки на груди, принимая его слова за игру.
— Помнишь — мы договаривались выполнять важную миссию, — с серьезным тоном заговорил отец, — иначе зачем я бы поручал тебе следить за приборами? Наша задача крайне важна, и отступление недопустимо, помнишь, что я говорил о дезертирстве? Разве мы падем так низко? Давай, солдатик, мы — часовые на посту, дозорные, а как известно — дозорным надо периодически выбираться для осмотра местности, считай это твоим личным заданием, только внимательно собирай результаты, они нам понадобятся позднее.
— Правда? Я согласен, но без тебя не уйду.