В начале второй половины дня он отвел филолога в свой отель и попросил его отдохнуть здесь, пока он уладит его дела дома.
— Ты хочешь вычистить квартиру, — сказал Петер.
— Да, да.
— Не удивляйся, там страшная вонь.
Георг улыбнулся; трусы склонны к перифразам.
— Я зажму нос.
— Глаза держи открытыми! Может быть, ты увидишь призраки.
— Я никогда не вижу призраков.
— Может быть, какие-нибудь и увидишь. Тогда скажи мне!
— Да, да. — Как пошло он шутит!
— У меня к тебе просьба.
— А именно?
— Не говори с привратником! Он опасен. Он нападет на тебя. Только скажешь слово, которое ему не по вкусу, и он уже дерется. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Он переломает тебе все кости. Каждый день он выставляет из дому нищих; сначала он избивает их. Ты не знаешь его. Обещай мне, что ты не станешь с ним связываться! Он лжет. Ему нельзя верить ни в чем.
— Я знаю, ты меня уже предостерег.
— Обещай мне!
— Да, да.
— Даже если он ничего не сделает тебе, он будет потом издеваться надо мной.
Он уже заранее боится того часа, когда снова будет один.
— Не беспокойся, я удалю его из дому.
— Правда? — Петер засмеялся, на памяти брата — впервые. Он полез в карман и протянул Георгу пачку мятых банкнот. — Он захочет денег.
— Это, наверно, все твое состояние?
— Да. Остальное ты найдешь наверху в более благородном виде.
От этой последней фразы Георгу чуть не стало дурно. Одна половина очень большого отцовского наследства вложена в мертвые тома, другая — в психиатрическую лечебницу. Какая половина помещена лучше? Он ожидал, что у Петера еще остались какие-то деньги. Мне жаль их не потому, сказал он себе, что теперь мне придется кормить его всю жизнь. Его бедность злит меня потому, что этими же деньгами я мог бы помочь многим больным.
Затем он оставил его одного. На улице он вытер руки носовым платком. Он собирался провести им и по лбу и уже поднял было руку, как вдруг вспомнил о похожем жесте Петера. Рука его поспешно опустилась.
Подойдя к двери квартиры, он услышал громкий крик. Они спорили там. Тем легче он справится с ними. На его энергичный звонок открыла женщина. Глаза у нее были заплаканные, на ней была та же смешная юбка, что утром.
— Ну, доложу вам, господин брат! — завизжала она. — Он обнаглел! Он заложил книги. А я-то при чем? Теперь он хочет донести на меня. Так не пойдет, скажу я вам! Я женщина порядочная!
Георг с изысканной вежливостью повел ее в комнату. Он предложил ей руку. Она быстро схватила ее. Перед письменным столом брата он попросил ее сесть. Он сам пододвинул ей стул.
— Устраивайтесь поудобнее! — сказал он. — Вы же, надо надеяться, чувствуете себя здесь хорошо! Такую женщину, как вы, следовало бы носить на руках. Сам я, к сожалению, женат. Вам бы вести собственное дело. Вы прирожденная деловая женщина. Нам ведь не помешают здесь?