могут сделать.
— Я познакомился сейчас в Нью-Йорке с Мареком Эйдельманом, он один из считанных людей, выживших после восстания Варшавского гетто.
— Эйдельман, я получил с ним почетную степень в Йейле, вместе. Он поляк.
— Он сказал такую вещь… Сперва сказал вещь пронзительную, там была с ним одна милая женщина лет пятидесяти, и я спросил его шутливо — при ней (ее муж — министр сейчас в Варшаве): «В конце концов, она полька или еврейка?» Он ответил как-то так: «До газу она еврейка». Так — полька, но до газу, для газовой печи… Так вот, он сказал: «Евреев в мире больше не осталось. Может быть, есть несколько человек в Аргентине. А так, Израиль — это не евреи…
— Никто не евреи.
— …никто не говорит на идиш, и вообще ничего, что делало их евреями в классическом европейском понимании слова».
— Да-да-да-да. Он чудак. Он поляк, он патриотически настроенный поляк. «Мы — польские евреи. Мы верим в польское еврейство». Я с ним разговаривал. Он по-английски не говорил, я ему переводил, когда мы были вместе там.
— А он говорил по-русски?
— Он говорил по-русски.
— А кстати о Вейцмане. Напомните мне историю с молодым английским журналистом, он хотел сделать карьеру и за обедом упомянул о Вейцмане, который будто бы признал вину евреев в палестинском конфликте…
— А-а, я знаю, о чем вы думаете. Это когда я за столом повел себя довольно храбро — с моей стороны. Это анекдот. Меня пригласила такая дама обедать, была знаменитая такая салонная дама в Лондоне, американка, леди Cunard. Кунард — муж и семья — им принадлежали все эти пароходные океанские линии. Она была американка, очень такая классическая, такая историческая американка. Она была довольно стара к этому времени. Давала обеды. Со мной она подружилась. Если б я знал, что она была подругой этого, э… Риббентропа, когда он был тут, я бы, вероятно, не познакомился с ней, но я этого не знал. И она об этом мне не рассказала. Так что я был с ней во вполне хороших отношениях. Она очень забавная, и очень умная она была, да. Да-да, и звонила мне в два часа ночи из-за какой-то книги… Я пошел к ней обедать, в «Дорчестер Отель», и там были разные, мне неизвестные люди. Там был этот, э, человек, которому принадлежал «Дейли экспресс», Нортклифф. Нет, не он, это был его брат, кто основал «Дейли экспресс», не помню имя, лорд, потом жена лорда была, впоследствии большая подруга моей жены, Энн Ротемир… Лорд Ротемир, вот кому принадлежала эта газета, «Дейли экспресс». Его жена была тоже замечательная салонная дама, в нее все были влюблены, очень красивая, у нее была длинное дело…