— Выходи.
— Кто здесь? — проблеяли слуги, оглядываясь по сторонам в поисках нежданного гостя.
— Ой, глядите! — тихо сказала одна из женщин, указывая на осколки возле доспехов.
— Чего это тут произошло? — озадачился третий мужичек, которому на вид уже было лет семьдесят.
— Чего, чего? — запричитала другая баба. — Я ж вам говорила, что не надо из хозяйского погреба вино воровать, вот вы и разгневали хозяина, — и глядя на хозяйский портрет, трижды перекрестилась.
— Ты что такое мелишь? — осадил её рядом стоящий мужик.
— А то. Говорю я вам, пойдите, да верните все на место. Иначе дух и дальше на вас гневаться будет, — не унималась та.
— Да ну тебя, — сплюнул дед. — Уберись тут лучше, — а сам отошел и перекрестился.
Мы тихонько, вдоль стеночки, прямо по коридору, вниз по лестнице и выскользнули на улицу. Переведя дух, двинулись к конюшне.
— Я определенно займусь их воспитанием, когда сюда перееду, — возмутилась Виола. — К ним воры ворвались, а они крестятся! Олухи.
— Я не знаю, что на меня нашло, честное слово. Извини.
— Главное, что волосинка уже во мне, а значит процесс пошел. Ты просто первый раз на деле, вот адреналин и выплеснулся. Ничего, привыкнешь, — я хмыкнул на её слова и подошел к выбранной лошади.
Предстояло еще одно незаконное дело, а точнее статья 51, пункт 2: кража крупного скота в размере двух единиц; от года до двух лет тюрьмы или штраф в размере удвоенной стоимости украденного. Но мне было уже все равно, глотая холодный воздух, галопом скача по дороге в сторону деревеньки Грядуш.
— Думаю, они примут это за еще один знак, — прокричала Виола.
Ещё бы: две лошади раскрыли ставни, ворота и понеслись что есть силы на волю. Точно знамение. Может, ещё чего красть перестанут.
Мы сразу решили, что пока есть силы, то преодолеем самый большой участок дороги, поэтому до деревни Грядуш мы скакали не щадя ни себя, ни лошадей. А когда в глазах уже начало рябить от однообразия пейзажа, я начал выискивать хоть одно деревце среди распростертых полей.
— Всё. Привал, — скомандовал я, оглядываясь на уставшую девушку.
Ведь умирать будет на лошади, но ни разу не пожалуется. Упрямица.
— Давай я помогу слезть.
— Спасибо, — улыбнулась она и приняла мою руку.
Привязав лошадей к деревцу, я расстелил запасной плащ и присев, начал копаться в сумке в поисках еды.
— Когда мы должны достичь деревни? — присела она рядом и тоже нырнула в сумку.
— Поздно ночью. Если повезет, то чуть заполночь, — ответил я, откусывая большой бутерброд с сыром и мясом.
— Если ты не против, я хотела бы, чтоб мы остановились у моих знакомых, — неуверенно произнесла она.