— У нас все готово, но мы не можем вынуть камень, чтоб его подменить. Что нам делать?
— Вы не подменили кристалл? — шепотом спросил я.
— Нет, — печально ответила Иша. — Как бы мы не пытались, все сходится к тому, что для этого комнату надо разрушить.
— Значит именно это он и попытается сделать. Надо усилить там охрану. А вы отправляйтесь обратно в библиотеку и не выходите оттуда пока все не утихнет. Если начнется пожар, то уходите через заднюю дверь в правой нише за стеллажами.
— Аландор надо отступать! — к нам подбежали послы. Но не все.
— Ллойд, а где ваши Гордон и Лотер? — спросил я.
— Не знаю. Я их не видел с того момента, как ты выгнал нас из своего кабинета, — ответил Ллойд.
«А вот и сообщник» — подумал я.
— Вы все отправляетесь в библиотеку, там будет безопаснее, поверьте, — сказал Аландор. — А я пойду отстаивать свой Замок, — и, отдав Виоле маленький сверток, побежал на второй этаж прихватив пару стражников.
Виола быстро развернула сверток и, незаметно для других, проглотила седую волосинку.
— Берегись, — я повалил её на пол, уворачиваясь от горящего булыжника.
— Ты как? — спросил я, поднимая Виолу и, уводя за колону.
— Я нормально? но уже очень зла.
— Так даже лучше. Кажется они прорвались во двор.
— Они во дворе, скорее в укрытие! — кричал Эдвин снаружи. — Кто-то из них раздобыл нашу униформу и открыл ворота.
— Смотрите, они будто невменяемые…..
— Будьте осторожны, у людей в черных масках под плащами мечи…
— Замок горит…
Я взял Виолу за руки и, глядя в её глаза, со щемящим сердцем спросил:
— Готова?
— Да.
— Ты сможешь! — и под крики и шум, взявшись за руки, мы сквозь полыхающую дверь выскочили во двор.
— Деда, а расскажи еще, как ты воевал, — я часто просил его об этом. Тогда в детстве, это казалось страшной сказкой, где в конце дедушка всегда выходил победителем.
— Сначала давай камин растопим и чаю заварим, — отвечал дед.
— Давай, — в какой-то момент это стало традицией — вспоминать прошлое под ароматы травяного чая и потрескивание дров. Быть может, именно это не позволяло уходить его сознанию слишком глубоко и переживать все заново, а оставаться все же здесь, в реальности, где есть мир и все плохое позади.
— Давно это было, я тогда был еще совсем юнец, призвала меня страна на свою защиту. С севера двинулся на нас враг жестокий и беспощадный, коварный и бесчеловечный. Предводитель их славился умом и невероятным высокомерием, что в принципе его и погубило. Как сейчас помню, с усиками такой и дурацким пробором на голове. Самолично я его, конечно, не встречал, но портреты мерзавца имелись у каждого взвода. Так вот, встретили мы чужаков на своей земле мечами и стрелами ядовитыми и казалось, ничего не брало его. Помню однажды на рассвете, напало на нас войско вражеское, наш лагерь тогда близ реки Одчан расположился, так мы четыре дня не спали, а всё рубили, рубили. Это очень страшно, внучек. Любой бы испугался. И мы боялись, боялись остановится и посмотреть на свои руки запятнанные чужой человеческой кровью, а ведь они тоже чьи-то сыновья и отцы, — дедушка потер свои сильные руки одна об другую, как будто стирая ту кровь, которая и до сих пор там и продолжил. — Агония гнала людей вперед убивать и крошить. Все метались, кричали, стонали и замертво падали на землю, издавая последний вдох. В какой-то момент перестаёшь соображать, что происходит. Где ты? Зачем все это? За что? А потом нас, четырех парней, в плен взяли, — одна слеза пыталась пролиться из старых выцветших карих глаз, но дед, смахнув рукой тень воспоминаний, так никогда и не позволил этому случиться….