— А тут еще и какие-то иероглифы над крестиками, — рассматривая один такой флажок, сообщил Стас.
— Да! — Ксюша удрученно кивнула. — О них и разговор. Митька меня на днях просветил. Буквой «А» отмечены призраки, появившиеся за последние десять лет, как выразился наш друг, естественным путем. То есть что-то произошло… и… мы имеем неагрессивного призрака. Таких всего пять. В соседних городах по аналогичным причинам примерно столько же за последние годы появилось. Еще семь с буквой «Б». История их возникновения — это точно преступление. То есть это жертвы убийства. Их статус не выяснен. И буква «С»… Появились недавно, их статус и история неизвестны. И эти две последние буквы меня очень пугают.
— Меня лично здорово нервирует еще и тот факт, что Митька верит, будто вот эти новые призраки возникли по чьему-то умыслу, — добавил Стас. — Не знаю, какой там у них статус, но… Если причина появления призрака — убийство…
— Это как-то слишком! — возмутилась Ксюша. — Да, зверское убийство — это надежный способ создать призрака. Но это же… сумасшествие какое-то! Неужели Митька думает, что в городе орудует маньяк, который специально создает призраков?
— Согласен, — угрюмо кивнул Стас. — Это перебор. Надо как-то отговорить Митьку от этой теории, а то он уже готов искать этого маньяка. И вообще… У всех этих новых призраков не выяснен статус, да и истории не всех известны. Если это маньяк, то мы должны иметь целый набор агрессивных призраков…
— Что совсем страшно, — тихо закончила Ксюша. — Радует, что пока Митька никого не нашел. Его очень потряс призрак из нашего прошлого дела. Тот актер, который совершил самоубийство, чтобы спасти свою семью, и несколько десятилетий появлялся в филармонии, если там ставили оперу «Снегурочка». Митька даже пытался выяснить, кто надоумил директора филармонии ставить «Снегурочку», хотя все знали, что этого делать нельзя[2].
— Да, губернаторский бал, где эта самая директор с кем-то там беседовала… — Стас покачал головой. — Митька пересмотрел гигабайты видео, и все безрезультатно. Кстати, на время он со своими теориями приутих.
— Это была счастливая неделя, — не без иронии заметила Ксюша. — Ладно, хватит! У меня отличное настроение, и я знать ничего не хочу о теории заговоров! Я хочу кино и попкорн.
— Как скажете, ваше величество, — Стас изобразил шутовской поклон. — Смотрим и едим!
Они устроились каждый в своем любимом кресле. В гостиной этих предметов мебели было около десятка. И хозяева, и гости этого дома могли каждый найти сиденье по своему вкусу. Ксюша, как и всегда, выбрала бескаркасное кресло удивительного ядовито-зеленого цвета. Она всегда шутила, что оно ей подходит под цвет глаз. Стас предпочитал кожаное крутящееся кресло, какое покупают в офисы в кабинеты начальства.