«Если рассудок в страхе содрогается при одной мысли об этом ужасном заболевании, рассчитанном как будто на то, чтобы посрамить человеческий разум, впоследствии он должен приятно успокоиться, видя все, что изобретательное великодушие смогло сочинить для лечения и заботы о пациентах, страдающих этим недугом.
Этот дом находится в миле от Йорка, посреди плодородной и жизнерадостной сельской местности. Он являет собой отнюдь не образ тюрьмы, а скорее большой сельской фермы. Дом окружен садом. На окнах нет затворов или решеток, вместо них используются устройства, о которых я расскажу впоследствии»[60].
После обзора организации хозяйства Ретрита и общих принципов лечения пациентов, доктор завершает свое письмо следующим образом: «Вы поймете, что, занимаясь моральным лечением душевнобольных, они не считают пациентов абсолютно лишенными разума или, другими словами, недоступными мотивам страха, надежды, эмоций и уважения. Похоже, они рассматривают их скорее, как детей, у которых слишком много сил, и которые используют их опасным образом. Наказания и награды для них должны быть незамедлительными, поскольку отдаленные события на них не влияют. Чтобы придать свежее направление их мыслям, необходимо принять новую систему воспитательной работы с ними. Сначала подчините их[61], а после — поощряйте, занимайте их, и с помощью привлекательных средств делайте их занятия приятными. Я думаю, что, если бы нам удалось найти более сильные средства для возбуждения чувства благорасположения в их умах, мы бы ускорили их выздоровление приятными эмоциями, которые сопровождают все теплые чувства. Но очевидно, что каждая ненужная попытка к стеснению возбуждает в них мстительные страсти, которым они чрезвычайно подвержены, и тем самым продлевает срок болезни»[62].
Несколькими годами позже Ретрит посетил У. Старк, эсквайр, архитектор из Глазго, занимавшийся подготовкой проекта приюта для этого города и запада Шотландии. Следующий отрывок взят из его ценных «Замечаний по строительству и управлению Приютами для умалишенных», опубликованных в 1810 году.
«В некоторых приютах, которые я посетил, цепи прикреплены к каждому столу и к каждому столбику кровати; в стенах других их нельзя найти. Идея телесных наказаний вызывает отвращение, а розги или плети считаются орудиями власти, слишком страшными, чтобы отдавать их в руки слуг, которые вскоре могут превратить их в инструменты угнетения.
Тем не менее, в таких приютах не заметно неповиновения. Все поведение пациентов, напротив, являет собой наиболее удивительное смирение и благочинность. Тот приют, который я подразумеваю особо — это Ретрит или квакерский приют близ Йорка. Вероятно, уместно упомянуть, что там обитают люди особого рода, чей привычный образ жизни в высшей степени упорядочен и достоин подражания. Но основная причина ее незаурядности обнаруживается в управлении приютом. Это правление человеколюбия и виртуозного мастерства, и ему не требуется помощь рычага насилия или грубой силы.