Тэрим, право слово, была удивлена, узнав о существовании академии для ведьм и оборотней, число которых насчитывалось больше одного. И угораздило же её попасть именно в ту, куда идёт и Сехун. Остальные же ребята были ещё в раздумьях.
— Думаю в Пусанскую податься, — мечтательно вздыхает Бэкхён, — А что? Море, море девушек — красота-а-а.
Кёнсу привычным жестом закатывает глаза и продолжает рубиться в свой телефон. Уже начиная закипать, серьёзно, когда Чанёль тыкает в него локтём. А потом шепчет:
— Смотри.
Оборачиваются все и застывают на полуслове.
У входа в столовую стоит раскрасневшаяся Раныль и, судя по мечущемуся взгляду, ищет она именно их столик. А когда находит, то тут же срывается с места.
— Слышали новость? Говорят, у вас в школе новенькая, — сверкает она глазами, — Прямо из Сеула.
Первой подрывается Тэрим, что лезет к подруге с самыми крепкими объятиями и топит ту в своих слезах. Остальные ребята улюлюкают и выказывают приветствие, обнимая одноклассницу по очереди.
Чонин, кажется, не дышал с момента появления Хан в поле его зрения. Он на негнущихся ногах подходит к ней вплотную, позволяя себе подышать ею совсем чуть-чуть.
— Ты говорил мне попробовать жить, как нормальные люди, — задыхается Раныль, заламывая пальцы, — Говорил, вдруг понравится. Так вот, не нравится. Совсем.
Чонин хрипло смеется ей в ухо и смело притягивает её за талию к себе.
Чтобы ещё ближе.
Чтобы дышать и задыхаться ею.
Пока можно.
Пока не отобрали.
Хотя.
Хрена с два он теперь её отпустит. Он честно дал ей выбор, который она сделала. И, видит бог, он не позволит ей теперь уйти. Только не после того, как его выгибало и выворачивало за двоих, недвусмысленно давая понять, что скучает тут не он один.
— Иди ко мне.
Чонин целует её нетерпеливо, глубоко и с нажимом. Прямо так — при всех, в полной учеников школьной столовой, что вообще-то запрещено. Чунмён на правах президента школы вполне может отчитать их, как несмышленых детей.
Раныль слышит мысли парня и улыбается в поцелуй.
«Он не посмеет» говорит она.
«Мы заслужили» говорит.
Чонину будто раскрыли второе дыхание — у него кружит голову от той, что в его руках; той, что льнёт ближе, и, кажется, любит не меньше.
У Раныль перехватывает дыхание от услышанного.
Чонин любит и скрывать этого больше не намерен.