– Ловлю на слове!
– Так, стоп, мелкая… – Я нахмурился. – Чем, говоришь, твой братец занят? Какими такими образцами?
– Мм… ну, Рюмины же прислали пару дней назад образцы скелетов для ТК, вот Жорик их и гоняет на стенде по просьбе Ольги, – посерьезнела Инга.
– А почему я об этом узнал только сейчас? Впрочем, ладно. – Я осекся. – Передай брату, чтобы бросал к чертям эти железки, приводил в порядок «Визели» и начинал готовить спасплатформу. А будет артачиться – скажи, что договор с Рюмиными вступает в действие только в следующем году, а техника мне понадобится уже через неделю!
– А если Ольга… – помешкав, заговорила Инга.
– Отсылайте ее ко мне, – отрезал я. – Приказ ясен?
– Так точно! – весело ухмыльнулась Инга. – Есть посылать Ольгу на… к тебе.
– Ох, кому-то точно давно ушей не драли. Кстати, об ушах… как у тебя дела с учебой? – улыбнулся я. В ответ девчонка только показала мне язык и… отключилась. Вот ведь шебутная! Пришлось звонить вновь, на этот раз через протокол принудительной связи, чтоб не смогла вырубить или проигнорировать вызов.
– И даже не думай от меня сбежать, – сообщил я удивленной Инге, явно не предполагавшей наличие такой функции в браслете брата.
– И-извини, Кирилл. – Девочка на ходу состроила виноватую мордашку.
– Минус десерт.
– Это как? – Она аж на месте застыла от удивления.
– Просто. Учишься готовить десерты и при встрече угощаешь меня получившимся шедевром.
– Гото-овить… – недовольно протянула Инга, явно вспомнив наше житье в «Девяточке», но почти тут же повеселела, и я, кажется, понимаю почему. Ну да, думаю, следующий ее шантаж встанет мне вдвое дороже обычного.
Московский дом Бестужевых опустел. Не в том смысле, что все разбежались, просто бо́льшая часть прислуги была отправлена Раисой в оплачиваемый отпуск, дружинники, подчиняясь инструкции, и без того не слишком часто появлявшиеся в основном доме усадьбы, и вовсе перестали пересекать его порог, а мои ученицы разъехались по домам. Близняшки заперлись в Беседах, Мария упорхнула под крылышко к родителям, Елизавета же отправилась в гнездовское имение Елены Павловны. Только Леониду и Ольге деваться было некуда, так что они остались в особняке, уже второй раз за год поднявшем крепостные щиты. Точно такие же, кстати, были активированы во всех без исключения усадьбах Бестужевых. Валентин Эдуардович объявил осадное положение, всячески демонстрируя серьезность, с которой он воспринял недавнее вторжение в медицинское крыло костромской усадьбы.
Из-за этих демонстративных пряток, кстати говоря, мне пришлось вносить изрядные коррективы в свое расписание. Ведь скрывшиеся под защитой родни ученицы не могли разъезжать по городу, как им будет угодно, а потому пришлось мне тратить время на то, чтобы переправлять их окном перед очередным занятием в моем сокольническом доме и возвращать туда, где взял, по окончании. Кроме того, после того же занятия я должен был забросить Марию к Бестужевым на тренировку… и, естественно, по окончании таковой доставить ее домой к маме с папой. В общем, вот уже три дня, как мои ученицы изображают монахинь-затворниц, а я… я чувствую себя самым натуральным таксистом.