– Когда он меня принял, – вспоминала одна из кумушек, – я даже сказать ничего не смогла, только плакала. А он сказал: «Не плачь, вот тебе сари». И подарил мне сари!
Бедная тетка вновь расплакалась, как тогда на интервью.
– А мне он сказал: «Научись любить, и тебе не надо будет учиться чему-либо еще». И дал поцеловать свою руку!
Вот «счастье»! Надеюсь, мне ничего целовать не придется.
– Баба учит: «Тоска по прошлому и страх за будущее – главная причина страдания человека. Не мучай себя, живи настоящим!»
Цитат и воспоминаний было еще много, но высказать мне все соседям не удалось. Как оказалось, отшельник ждать не любит, и пред его светлые очи меня ждут прямо сейчас.
Переодеваться ради приема мне было не во что, парадной одеждой я как-то не обзавелся, а по поселку ходил достаточно прилично одетым. А вот Вождя в качестве силовой поддержки лучше бы с собой взять.
– Вождь! Меня к себе зовет один человек. Пойдешь со мной? – мысленно воззвал я.
Ответа не дождался. Самого обезьяна – тоже. Чем-то своим занят и счел ниже своего достоинства отвечать. Ладно, позову по-другому:
– Вождь! Этот человек считает себя тут самым главным! Он тут всей едой распоряжается!
Хануман появился. Хмурый:
– Бить его пойдем?
– Не бить, на место ставить.
– Надо постараться.
У Вождя даже мысли более понятными стали от осознания серьезности момента. Не любит он, когда кто-то на его главенство покушается.
Посадил его к себе на плечо. Ему это нравится. Смотрит на всех сверху. Чувствует себя уверенней. И вообще приятно, когда тебя на руках носят.
Толпа проводила нас на территорию ашрама, а потом резко и скромно повернула в сторону зала (храма?) для медитаций. Наверняка там не молиться будут, а мои кости перемывать. Или сплетни – тоже разновидность мантр?
Жилище отшельника, по крайней мере в той части, где он проводил «прием населения», роскошью не поражало. Скромностью, впрочем, тоже. Это, несомненно, был дворец, но без излишеств. Просторные, светлые помещения, пол, стены и потолок – из белоснежного известняка. Но ведь не из мрамора или самоцветных камней. Стены гладкие, никакой резьбы или орнаментов. Кое-где стены были украшены ликами святых, героев эпоса и портретами самого хозяина ашрама, но это были не картины, а отпечатанные в типографии плакаты. По-моему, их просто скотчем приклеили. Мебели по дороге тоже почти не попадалось, только редкие каменные скамьи, еще реже – полки и тумбы. С вазами, например. Но для Индии это нормально.
Наконец провожающий ввел меня в очередную комнату (метров на пятьдесят), отделенную от предыдущей занавеской. Сам застыл на пороге, но меня направил идти дальше.