Я промычала что-то невразумительное. Кажется, работа библиотекаря будет куда сложнее, чем мне представлялось сегодня утром. Однако признаться в своем невежестве я была не в силах, поэтому стояла, молча и беспомощно, пока Кассиус желал удачного первого дня работы, а затем стремительно шел к выходу. Я подозревала, что до обеда он просто собирается вздремнуть на диване в своем кабинете, и не хочет, чтобы его беспокоили.
Дверь хлопнула, и я осталась в мрачном великолепии библиотеки одна-одинешенька, не считая отвратительных стражей.
В зале воцарилась звенящая тишина, и я сразу почувствовала себя маленькой и потерянной.
Глубоко вздохнула, тряхнула головой и вполголоса произнесла, обращаясь к некроструктам:
– Отчего бы нам не познакомиться поближе? Тебя я буду звать Калебом, – я ткнула пальцем в левого стража, который, казалось, подозрительно изучал меня мертвыми стеклянными глазами.
– А тебя буду звать Кальпурнией, в честь кошки моей бывшей квартирной хозяйки, – обратилась я к правому стражу, морда которого мне показалась чуть более узкой и изящной, чем у первого.
Стражи оставались мертвыми и недвижными.
– Надеюсь, мы поладим, – пробормотала под нос и направилась к входу в кабинет библиотекаря, нервно оглядываясь, чтобы не упускать некроструктов из виду. Пройдет немало времени, прежде чем я смогу привыкнуть к созданиям, сотворенным из металла и частей мертвых существ ценой смерти других существ.
Я медленно обошла библиотеку, разглядывая резные панели и каменные барельефы, украшающие простенки между окнами. Барельефы изображали переписчиков с одухотворенными лицами и ученых мужей, изучающих длинные свитки. Одна из фигур привлекла внимание, и я приблизилась, чтобы рассмотреть ее.
С каменной панели на меня самодовольно взирал толстый бородач в монашеской одежде. В одной руке он держал факел, в другой – книгу, а ногами опирался на стяг, на котором были выбиты четыре слова на староимперском.
Этот персонаж был мне знаком – брат Борг, Книгоненавистник. Я читала о нем в старом отцовском учебнике. Борг прославился тем, что, заняв пост понтифекса-инквизитора, принялся сжигать книги, их авторов и переписчиков. «Книга искажает слово Света; печатные буквы похожи на жуков, что изъедают мозг верующего, – утверждал он. – Закрой книгу, открой глаза». Готова поклясться, что именно эти четыре слова и красуются на каменном стяге. Скульптор, разместивший этот барельеф в библиотеке, обладал странным чувством юмора.
Пора было приступать к работе. Я подошла к невысокой двери, прячущейся в углу между книжными полками, взялась за медную ручку в виде древесного сучка, потянула, и оказалось в узкой каморке с высокими потолками.