— Сань, не обижайся… — попросил я.
— Да брось ты! — улыбка не сходила с лица моего товарища и соседа. — Фартануло, так фартануло!
— Саш! Агеев! — соседа окликнули со стороны остановки. По ступенькам к «Калинке» поднимался крепко сбитый мужичок в кожанке. Позади него маячили двое верзил самого бандитского облика. Под их пуховиками в области подмышек отчетливо выступало что-то, крайне напоминающее оружие.
Сосед затравленно оглянулся.
— Это мой начальник! — прокричал он, срываясь с места, расталкивая идущих ему навстречу людей. Крепыши тотчас же ускорились и рванули за ним. Тот, что окликнул Агеева поотстал. Я пораженно замер, опасаясь вмешиваться. Страх сковал меня, хотя в мозгах крутилась мысль, что надо чем-то помочь. Что сделать? Позвать милицию? Или искать помощи у добрых харьковчан. В нашей суровой действительности мало кто броситься на подмогу, особенно в такой щекотливой ситуации.
А Агеев решил, что по тротуару ему от преследователей не скрыться. Он пронесся, как вихрь через остановку, оттолкнув в сторону паренька в наушниках, задел плечом мамашу с коляской и выбежал на Московский проспект. Погоня была уже совсем близко. Я уже слышал их маты и обещания четвертовать соседа, но жажда денег сделала свое черное дело. Он стал перебегать дорогу. Отшатнулся от «мерседеса», завизжали тормоза на серой «Приоре». Александр уперся руками в капот отечественного автопрома, двинулся влево и…Я видел, словно в замедленной съемке, как его тело от удара подбросило вверх. «Рено Логан» на всей скорости срубило моего соседа, как тонкое деревце. Он с размаху приземлился ему на лобовое. Осыпался триплекс, завизжали тормоза, загудели клаксоны.
— Ой, мамочки! — кто-то закричал на остановке.
Я стряхнул с себя сонное оцепенение. Бандиты удалялись с места происшествия, стараясь остаться незамеченными, неся в руках черный рюкзак. Какой-то парень побежал к скатившемуся на асфальт Агееву. Пытался привести его в чувство. Как всегда вовремя послышался вой сирены! Менты появились…
Мне пришлось продираться сквозь толпу зевак. Парень, бросившийся помогать Сашке, просил вызвать скорую. Я приблизился к нему с опаской поглядывая на окровавленное лицо друга.
— Что с ним? — сухим голосом поинтересовался я.
— Я врач! — сообщил мне зачем-то парень. — Ему срочно нужна госпитализация! Вы кто пострадавшему будете?
— Граждане, посторонитесь! — над остановкой раздался строгий командирский басок. Сквозь толпу, как ледокол через торосы, пробивалось трое милиционеров.
— Никто… — попятился я назад, смешиваясь с остальной толпой. Эх, Дворкин, Дворкин — трус он и в Африке трус, а еще пишешь романы про сильных и независимых мужчин. Укорил я сам себя.