— Как стоишь?! — кричал он. — Почему опоздал на общее построение?
— Господин мичман… — попытался ответить кадет.
— Молчать! Снова где-то в углу свои стишонки пописывал?!
Кадет горестно сник, и в этот момент к Тютчеву подбежал дежурный матрос.
— Извольте пройти! Вас ожидают.
Шагая за своим провожатым по плацу, коллежский советник еще оборачивался в попытках уловить окончание спора, однако за гвалтом команд и строевым шагом начавших перестроение рот ему ничего не было слышно.
— Федор Иванович! Дорогой! — радушно встретил его на пороге своей комнаты капитан-лейтенант Нефедьев. — У меня просто слов нет, как я рад вас увидеть!
— Вам и не надо слов, — без улыбки ответил Тютчев. — Слова все у меня.
Морской офицер на секунду опешил, а затем понимающе рассмеялся:
— Ну да, ну да! Вы же — поэт. Вам, как говорится, и карты в руки.
— Я не играю в карты, — по-прежнему сухо отвечал гость, показывая, что не намерен вступать в обмен пустыми любезностями.
Офицер, впрочем, справился и с этой неловкостью, решив, очевидно, не обращать внимания на странности коллежского советника. Ему на самом деле было приятно, что тот вдруг явился к нему на службу, и теперь капитан-лейтенант мог похвастаться этим при случае перед знакомыми дамами.
Пяти минут им хватило на обсуждение нынешних дел Карла, который с недавних пор служил в русском посольстве в Дрездене и собирался теперь в Ригу, чтобы забрать оттуда больного брата, после чего возникла неприятная пауза. Тютчев просто замолчал, глядя в окно, а Нефедьев не знал, нужно ли ему говорить одному, и главное — о чем. Наконец, он нашелся предложить своему гостю чаю, но тот лишь махнул рукой и прямо заговорил о том, ради чего пришел.
— У меня, знаете ли, на днях умер отец…
— О, примите мои соболезнования… — капитан-лейтенант начал привставать с кресла, но гость его раздраженно поморщился.
— Не надо этого ничего, — сказал Тютчев. — Никто не в силах понять, что я испытываю… Однако же по причине траура мне будут непозволительны определенные увеселения, тогда как я обещал быть на приеме в Смольном по поводу возвращения средиземноморской эскадры.
— Отряда, — невольно поправил его капитан-лейтенант.
— А это имеет значение? — перевел на него Тютчев поблескивание своих очков, за которыми, как в морском аквариуме, шевельнулись два тусклых моллюска.
— Три корабля — это не эскадра.
— Прекрасно. Пусть будет по-вашему… Вместе с отрядом, — слово «отряд» он выделил своим скрипучим голосом так звучно, словно кто-то наступил мокрой ногой на резиновую игрушку, — вместе с отрядом в Петербург возвращается Его Императорское Высочество великий князь Константин.