— Вот это повезло так повезло! — воскликнул господин Семенов, когда экипаж невзрачного господина остановился рядом с двухэтажным особняком, расположенным в переулке неподалеку от улицы Хеймаркет[62]. — Это же дом Люсиль Гран. Она нынче в большущей моде у них тут, в Лондоне.
Пока приехавший дипломат выбирался из своего экипажа, Невельскому было объяснено, что Люсиль Гран — известная балерина, что родом она из Дании, но танцует повсюду и несколько лет назад выступала с успехом в Санкт-Петербурге, однако была вынуждена покинуть Россию по причине травли со стороны русских танцовщиц.
— Наши сильфиды — они ведь чистый огонь, Геннадий Иванович. И потом, ну где на всех балерин великих князей напасешься? Своим бы хватило, куда тут еще датчанкам! — Господин Семенов превесело рассмеялся и потянул Невельского за рукав. — Идемте! Я заодно вас с ней познакомлю. Прелестнейшая особа.
— А вы разве знакомы?
— Обижаете! Кто же, по-вашему, сделал ее лондонской знаменитостью?! Да кабы не я, она партию Катарины-разбойницы ни за что бы не получила. Нет, Люсиль мне по гроб жизни теперь обязана. Об этой разбойнице вот уже три месяца только и разговоров по всей Европе. А танцевать, между прочим, должна была Карлотта Гризи. Но она, как всегда, с мужем повздорила, а он сейчас в Королевском театре здесь, на Хеймаркет, у них царь и бог. Вот в этот момент мы и предложили ему нашу беглянку.
Не уточнив, кого он имел в виду под этим «мы», господин Семенов спрыгнул с подножки кэба и зашагал к дому так энергично, как будто его ожидал там не только давно уже необходимый ужин, но и крайне желанный десерт.
Сама балерина, которую они обнаружили в единственной ярко освещенной во всем доме комнате, оказалась настолько красива, настолько тонка и воздушна, что Невельской по давней привычке, заведенной у него для встреч с подобными особами, немедленно опустил голову и постарался занять место подальше от роскошного канделябра — так меньше было заметно и, следовательно, являлось не столь оскорбительным для красивых людей его изрытое детской оспой лицо.
Пока он мирился с неловкостью, оставшись в комнате балерины и даже не пытаясь делать вид, что участвует в разговоре ее веселых друзей, господин Семенов «прижимал» дипломата, который, как ему заблаговременно поведала горничная, уединился «для важного разговора» с одной дамой, пожелавшей остаться инкогнито.
— Знаем мы эти важные разговоры, — сказал он перед уходом. — Сюда, на Хеймаркет, мужчины со всего Лондона вот уже лет сто, если не больше, только за этими разговорами и съезжаются. И всё говорят-говорят, никак не наговорятся.