там заговорили. Проповедники вроде китайские, а говорят все больше об Иисусе Христе. Не удивлюсь, если этих «тайпинов» англичане к ним завезли. Поговорят, поговорят, а потом глядишь — какой-нибудь бунт устроят. Заварушка начнется, императору станет уже не до англичан. Под шумок можно будет еще опиуму продать, да немало так — думаю, с гору хорошую где-нибудь в Гималаях выйдет.
Слушая весьма увлеченного предметом своей речи господина Семенова, Невельской время от времени косился в сторону хозяйки особняка. Она продолжала веселиться в кругу своих друзей, состоявшем исключительно из мужчин, много и звонко смеялась, иногда легко вскакивала с диванчика и ко всеобщему оживлению становилась в какую-нибудь красивую позу. Тонкие руки ее то замирали над головой, то властно опускались на бедра, то широко и уверенно разлетались по сторонам, и тогда она словно парила секунду или две посреди шумной гостиной. Лицо озарялось по очереди горделивой улыбкой повелительницы, испуганным взглядом маленькой девочки, капризной гримасой соблазнительницы и плутовки — всем тем арсеналом, которым она овладела для своей последней роли в театре и для обольщения без того готовых с легкостью обольститься ее красотой мужских сердец. Балерина открыто наслаждалась пылающими изо всех углов ее гостиной жаркими взглядами, впитывая их каждым сантиметром своей поверхности, как впитывает солнечные лучи нежный и в то же время жадный цветок.
— Какова? — отвлекался иногда господин Семенов от предмета разговора, замечая рассеянность своего собеседника и одобрительно успевая что-то сказать на датском языке хозяйке дома.
Та всякий раз отвечала ему с улыбкой, однако содержание этой улыбки было иным, нежели то, что сияло в ней по отношению ко всем остальным мужчинам. Балерина нисколько не хотела понравиться господину Семенову Она улыбалась ему с видом смиренной послушницы, из чего Невельской сделал вывод не только о зависимом ее статусе, но и об искреннем уважении, какое она испытывала к его спутнику.
По-отечески кивнув ей, господин Семенов возвращался к своему монологу, балерина продолжала показывать эффектные позы из недавнего спектакля о каких-то разбойниках, а Невельской перескакивал мыслями на мать и на ее давнюю тревогу насчет необходимости найти ему подходящую жену Вот уже несколько лет в ее письмах большое место уделялось пространным сообщениям о той или иной девушке в имениях по соседству Геннадию Ивановичу надлежало, по мысли матушки, поскорее наведаться в Дракино, дабы не упустить хорошую партию. Женихи в Солигаличском уезде водились в изрядном количестве, и далеко не каждого из них отслужившие во флоте отцы отправляли в Морской корпус. Федосья Тимофеевна, присмотревшая сыну уже не одну замечательную невесту, с неудовольствием и даже досадой наблюдала, как они одна за другой уходят от нее под чужой кров, а Невельской к еще большему раздражению матери не то что делать предложение — даже являться в родной дом на время положенного ему отпуска не спешил. Чувство вины за это свое небрежение сильно усугублялось теперь нынешним крайним положением его матери.