Слишком много факторов задействовано в этой игре, о слишком многом мы можем не знать, но я обязан отвечать на прямой вопрос, а, даже без ограничительного модуля, старые привычки отмирают с трудом.
— Они рассчитывают, что Компания и ваши родственники дальше неисправных БезоБлоков копать не станут. Но они не могут просто так дать исчезнуть целым двум исследовательским группам, разве что их корпорациям или политическим организациям наплевать на них. Но кому есть дело до «ДелтФолл»? До вас?
Все почему-то вылупились на меня. Пришлось отвернуться и уставиться в иллюминатор. До того хотелось снова запечатать шлем, что у меня аж органические части вспотели, но я заново проиграл разговор с Менсой и удержался.
Волеску сказал:
— Ты не знаешь, кто мы такие? Они тебе не говорили?
— В моей первоначальной загрузке был инфо-пакет. — Я продолжал смотреть на тяжёлый зелёный клубок, который проходил мимо камней. Мне совершенно не хотелось вникать, как мало я обращал внимания на свою работу.
— Я его не читал.
— Почему нет? — мягко спросила Эреда.
Под общими пристальными взглядами придумать правдоподобную ложь я был не в состоянии:
— Мне было всё равно.
Гурасин спросил:
— И ты ждёшь, что мы поверим?
Я почувствовал, как дёрнулось моё лицо, как затвердела челюсть. Справиться с физической реакцией я не сумел.
— Попробую выразиться точнее. Мне было безразлично, и даже в чём-то раздражало. В это вы поверите?
Он спросил:
— Почему тебе не нравится, когда на тебя смотрят?
Челюсти у меня сжались настолько, что в канале выскочило тревожное предупреждение об эксплуатационной надёжности. Я сказал:
— Незачем вам любоваться на меня. Я не сексбот.
Рэтси издал какой-то звук, то ли охнул, то ли раздражённо фыркнул. Но предназначалось это не мне. Он сказал:
— Гурасин, я же тебе говорил. Он стеснительный.
Оверс добавила:
— Он не любит общаться с людьми. А с чего бы ему любить? Сам знаешь, как относятся к конструктам, особенно в корпоративно-политической среде.
Гурасин развернулся ко мне:
— Итак, ограничительного модуля у тебя нет, но мы всё равно можем наказать тебя — надо просто смотреть на тебя.
Я посмотрел на него:
— Пожалуй, но только до тех пор, пока я не вспомню про встроенные в мои руки пушки.
С ироничным смешком Менса сказала:
— Вот тебе, Гурасин. Он угрожал, но к насилию прибегать не стал. Теперь ты доволен?
Тот откинулся назад.
— Пока да. — Выходит, он проверял меня. Ого, это было смело. И очень, очень глупо. Гурасин сказал мне:
— Я хочу быть точно уверен, что ты не находишься под внешним принуждением.
— Довольно, — Эреда подошла и села рядом со мной. Отодвигаться от неё не хотелось, поскольку это загнало бы меня в угол. Она сказала: