— С детства не получалось делать фокусы и сюрпризы. Вечно выходит какое-то дерьмо.
Рыжий почти рычит, когда он, коротко кивнув, разворачивается и идёт в сторону остановки. Думает: вот сука. Вот же блядина.
Какая привычная картина: Хэ Тянь выёбывается. Хэ Тянь открывает входную дверь. Хэ Тянь пытается задеть, но не может.
Хэ Тянь уходит.
Рыжий сжимает пачку в руке с такой силой, что пальцами чувствует, как сминаются сигареты. Он слышит свой голос и даже почти не удивляется:
— Эу, придурочный!
Хэ Тянь останавливается. Хэ Тянь оборачивается через плечо. Хэ Тянь и ещё несколько человек в парке.
— Ты в своём ебучем Токио вообще жрал что-нибудь?
Хэ Тянь смотрит. Хэ Тянь слабо ухмыляется. Хэ Тянь отвечает:
— Сегодня — точно нет.
Рыжий указывает себе за плечо.
Говорит, не понижая голоса:
— Это, конечно, не токийская «Тапас Плаза», но супа с лапшой могу оформить. Возможно, даже выберу для тебя чистую тарелку в виде исключения.
Ну, вот и всё. Сказал. Почти не трудно.
Теперь, слегка задержав дыхание, он смотрит, как Хэ Тянь медленно разворачивается и так же медленно, словно давая шанс передумать, делает шаг, ещё шаг. Ещё шаг к нему.
Он всегда даёт шанс. Это сработает с вами, если вы не привыкли проёбывать все свои шансы.
Когда Хэ Тянь равняется с Рыжим, тот ворчит:
— Шевели жопой, пока я добрый.
— Невероятное гостеприимство, — улыбается Хэ Тянь. — Если честно, я даже не ожидал.
И дальше они идут в «Тао-Тао» вместе. И Рыжий угрюмо, почти раздражённо, думает: вот так. Добро пожаловать домой, придурок. А Хэ Тянь смотрит на него, щурясь, краем глаза и не перестаёт улыбаться.
Название звезды: Нашира. Перевод с арабского: счастливчик.
— Ты же знаешь: нет ничего веселее вечеринок МАЙКА ФОРДА!
— Йонг…
— Об этом ходят легенды! Тусовка у знатного тусовщика!
— У меня планы на завтра.
— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пож…
Хэ Тянь протягивает руку и закрывает сидящему напротив Йонгу тараторящий рот. Йонг умоляюще изламывает брови и теперь работает глазами. На умоление.
— Пожалуйста, — ещё раз невнятно повторяет он сквозь ладонь.
— Ты же понимаешь, насколько странно боготворить человека просто за то, что он американец?
Йонг высвобождает лицо и делает возмущенный вдох.
— Это не только из-за того, что он американец! — с пылом говорит он. Потом добавляет: — И я его не боготворю.
Конечно, нет. Всего-то по щелчку пальцев Майка Форда готов броситься к нему домой, с ходу занырнуть в бассейн из пива и пластиковых стаканов, отрываться на заднем дворе под долбящую музыку и смотреть на Майка Форда так, будто с его образа иконы писали.