Блеф во спасение (Лукашина) - страница 164
Хотя, разумеется, рыночная экономика — это совсем неплохо. Условие для того, чтобы рынок повернулся к покупателю лицом, а не источником отходов жизнедеятельности, очень простое. Свободная конкуренция и толика гибкой налоговой политики. Деньги — кровь экономики, налоги — её сосуды. Если владельцы клубов курения пара будут платить втрое выше нормы своей рентабельности, молодёжь перестанет травиться. Если в аптеке Ферейна на Никольской торгуют хрустальными люстрами, право непрофильной аренды исторического помещения должна сделать эту торговлю убыточной. Да так, чтобы владелец сам вынес жирандоли и расставил на полках слабительное. Скупка яблок у дачников для детского пюре, разведение породистых коней и пекарни при каждой булочной должны получать налоговые каникулы. А всё, что наполняет доходные статьи бюджета федерального, обязано находиться в федеральной собственности и кормить её потребности: строительство дорог и мостовых переправ, новые учебные программы высшей школы, ренессанс сети фельдшерско-акушерских пунктов в малонаселённых районах. Вкусно, заманчиво, весело? Так было бы, возродись в России рыночная экономика. Крепкий, смекалистый, трудолюбивый, умеющий держать слово купеческий капитализм. Как это было в 1913 году, когда наша страна держала первенство в мире даже по скорости введения в строй железных дорог. Зависть, козни британских конкурентов втянули безвольного государя в первую мировую, и одним из главных мотивов его вспенившейся воинственности с деревянной сабелькой в руке была обида за обожаемую супругу, кого германский кузен Вилли назвал провинциальной немецкой принцессой. Розен, Витте открыто предостерегали императора от резких движений. А потом у Исторического музея на брусчатку лилась кровь мальчишек-юнкеров, оставшихся верными присяге. А в августе 1991 года трое их сверстников также погибли, кидаясь на танки. Самодержавную власть приходилось блюсти от раздачи островов за вкусную закуску и не пускать на трап самолёта. Зато по коридорам власти побежали полчища заграничных крыс, разрывающих богатства страны, с омерзительным треском разрывающих её безопасность. Зато полки полны? Да чем, граждане? Клубнику на подмосковных рынках, чтобы продавалась не с грядки, а разбирали за неделю, поливают крысиным ядом. Три смертельных случая. А для «непростых смертных граждан» открыты иные горизонты. Тот строй, что нынче держится на великом терпении народа, имеет название, что знали те, кто сдавал в институтах политическую экономию. Государственно-монополистический капитализм. То есть высшая и худшая стадия, когда об эксплуатации человеческого труда и личности думать не модно. Ведь всё и вся в экономике работает на процветание энергетической олигархии и касты высшего чиновничества. Монополии не поступятся ни копейкой тарифов ради того, чтобы у кооператоров хватало денег на бензин объезжать садовые товарищества и скупать у дачников яблоки. Государство не станет выгонять из исторической аптеки стекольщика только потому, что замминистра имеет доступ в ведомственную аптеку. А депутат профильного комитета полагает, что страх перед террористическими атаками мобилизует плебс вокруг его партии. И любой трагический факт становится великолепным поводом об этих взглядах напомнить избирателям в средствах массовой информации. И тогда сохранится статус-кво. Верхи-то не хотят. А низы пока могут. Пока. Национальные богатства должны принадлежать народу, а не акционерам. И управляться специалистами, а не эффективными менеджерами. Лишь когда директора будут получать жалование, а рабочие — заработную плату, система распределения будет на пользу тех, кто эти национальные богатства создал и добывает — газ, нефть, золото и электроэнергию. А пока понятие дивиденд царствует над паями, и каждый при кормушке стремится урвать кусок, Валя Юркевич, доктор культурологии, будет с утра до ночи за рулём мотаться из Химок в Москву, зарабатывая лекциями жалкие семечки и рискуя попасть в дорожную аварию из-за развлечений нефтяных «студентов» на Ferrari.