Егермейстер поскреб подбородок и выдал фирменное «Псмтрим».
Генри захохотал, запрокинув голову, обнажая напоказ все свои белоснежные зубы, и даже Идеал вроде бы готов был ради своего хозяина выдавить намек на улыбку. Очевидно, это у них старая шуточка.
– Хорошо. Проверь ружья на завтра, ладно, Идеал?
Идеал снова кивнул и скрылся. Генри обернулся ко мне:
– Слушай, ты лучше иди сразу наверх, а то опоздаешь. Ты же не против одеться к ужину?
А какие еще варианты? Выйти к ужину голой? Не очень-то я в этом разбиралась, так что ответила только:
– Не против.
– Отлично. Мы соберемся выпить в гостиной в семь тридцать, обед в большом зале ровно в восемь.
Я так и замерла.
– А это — не большой зал?
– Нет, что ты, – усмехнулся он. – Это обувная.
Пока я переваривала тот факт, что в Лонгкроссе обуви жилось просторнее, чем нам с папой в Манчестере, Генри коснулся звонка – словно в «Госфорд-парке»[7], – и явилась женщина средних лет.
– Бетти, проводи мисс Макдональд в ее комнату. Где ее разместили?
– В «Лоутере», сэр. – Выговор у горничной был в точности как у Идеала.
– В «Лоутере». Там растопили?
– О да, сэр. Теперь все в сборе, сэр?
– Все. Хочешь чаю, Грир?
– Убить готова! – с благодарностью ответила я.
Его улыбка слегка померкла. Наверное, я выразилась недостаточно аристократично?
– Чай в комнату, Бетти!
Я отметила, что Бетти не причитается ни «пожалуйста», ни «спасибо». Но женщину это, похоже, ничуть не задевало.
– Хорошо, сэр.
Она отступила в сторону и вытянула руку, словно указывая мне путь, – похоже, пропускала меня вперед, хотя я и не знала дороги. Видимо, так по иерархическим соображениям полагалось.
Я наклонилась взять чемодан, но Генри движением руки остановил меня.
– Не трогай, – сказал он. – Я распоряжусь, чтобы тебе принесли его наверх.
Оказывается, аристократы сами свои вещи не носят. Я начала помаленьку входить в образ, особенно когда Генри взял мою руку и слегка пожал.
– Добро пожаловать, – сказал он. – От всего сердца. Я так рад видеть тебя здесь.
Моя комната – «Лоутер» – была великолепна. Очень красивая и просто огромная. Словно лучшие апартаменты лучшего отеля, какой вы только сумеете вообразить. Я обошла ее кругом, и на это потребовалось немало времени.
Там стояла невероятная кровать из темного дерева с тяжелым пологом розового цвета и такой же постелью. Стены, похоже, были обиты тканью вместо обоев, и на этом материале как по трафарету нанесены совсем бледные золотые листья. На полу ковры – прямиком из «Аладдина». Нижняя часть окон прозрачная, выше – цветное стекло. Очаг такой древний, что на нем даже была обозначена дата – 1590. И знаете что? В нем уже горел веселый огонь. В отличие от гостиничных номеров, тут не было телевизора – по правде говоря, за все время в Лонгкроссе я ни разу телика не видела.