Королева, с замиранием сердца, открыла массивную, входную дверь. Она только несколько раз была в тронной зале: в день своего приезда во дворец, и во время свадьбы. Но тогда, испуганная и взволнованная, молодая женщина не заметила всего превосходства этого помещения. Здесь царил королевский шарм, уют, теплота, некая интрига. Девушка заинтересованно посмотрела на белоснежные стены с золотистыми рисунками, на мраморные колоны, на картины, украшавшие центральные стены, возле которой располагались несколько каминов с резными узорами в виде графита. На возвышении, к которому вели большие ступени, находилось огромное кресло, сделанное из настоящего, расплавленного мрамора.
Анна заметила графа Беранского. Он стоял спиной к королеве, рассматривая портрет бабушки короля Людовика XIII – Иоанны Австрийской[13]. Эта женщина славилась трогательной внешностью и хрупкостью. Но Анна Австрийская, желавшая занять место Марии Медичи, не особо хорошо относилась к покойной даме. И поэтому еще до свадьбы заявила королю о том, что желает не видеть портрета этой леди в тронной зале. Но гордый правитель сполна отругал свою невесту, сказав, что она не имеет право указывать ему. После этой ссоры отношения Анны и Людовика стали холодеть. Но и теперь испанка вновь убедилась в том, что была права в своих желаниях.
– Мсье Илайдж де Каес! – громко позвала Анна Австрийская.
Повернувшись, мужчина низко поклонился. И только сейчас, при свете факелов, женщина увидела, как он все-таки красив: гладко-выбритое лицо, черные, как жемчужины, глаза, темные волосы. Граф, разумеется, уже не являлся молодым красавцем, но в свои сорок шесть лет он выглядел гораздо моложе. Увы, счастливым его было трудно назвать. Жена Илайджа – леди Габинтон была на восемь лет старше супруга. Да и родить сына она не могла. Производя на свет одних девочек, она постепенно стала надоедать графу, которому хотелось взять на руки сына – наследника, которой смог бы в дальнейшем управлять графством и унаследовать все имущество де Каес. Но графиня Беранская тоже не блистала чистотой перед мужем. Ее постоянные измены довели до того, что родив пятую девочку, Габинтон впала в немилость родителей, требовавших признаться в том, что новорожденный ребенок не принадлежит Илайджу.
Вскоре пятидесятичетырехлетняя дама лишилась возможности рожать детей. Тогда граф окончательно принял решение о разводе. Но Церковь не одобрила такого поворота событий. Папа требовал от своих подданных полного послушания и запретил королевскому графу бросать мать его детей. Ужасно разгневанный, Илайдж де Каес попросил помощи у короля. Людовик всегда любил и уважал графа Беранского, считал его приближенным другом и помощником королевы. Но опасаясь гнева святых, сказал, что позволяет Илайджу развестись с женой, но только так, чтобы никто не узнал, лишь доверенный священник, который расторгнет брак перед Лицом Божьим. Но плата за это была слишком велика.