— Да, — сказала Эмбер и, глядя на меня, слегка закатила глаза, словно говоря: «Уж эти родители!»
— Привет, — сказал я, выдавив из себя улыбку.
— Ты такая хорошенькая, — сказала моя мать, обращаясь к Эмбер. Потом она повернулась к отцу: — Разве она не хорошенькая, Джейсон?
— Очень хорошенькая, — согласился он, окидывая Эмбер оценивающим взглядом.
На лице Элен появилось странное выражение.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила меня Эмбер, не замечая или попросту игнорируя то, что говорили взрослые. Я кивнул и пошел за ней к переносному холодильнику, который стоял во дворике рядом с домом. — Здесь есть содовая, холодный чай или вода, — сказала она, доставая бутылку воды. А я взял банку с кока-колой.
Мы какое-то время помолчали, глядя на то, как детишки плещутся в бассейне. Потом Эмбер заговорила:
— Откуда вы переехали?
— Из Сиэтла, — ответил я, глотнув кока-колы. — Отца перевели на пожарную станцию в вашем городе.
— Он пожарный? Круто. А мой отец всего лишь продает страховки. — Она сделала паузу. — Ну, на самом деле он владелец страховой компании. Но это не то же самое, что спасать жизни людей.
— Наверное. Но моего отца все время нет дома. Он сутками торчит на работе. Иногда еще дольше.
— Это плохо, — сказала Эмбер, скорчив гримасу. — А что твоя мама?
— Она фармацевт, но работает на полставки, потому что не любит оставлять меня одного дома. Что очень глупо, потому что я навряд ли сожгу дом или выкину еще что-нибудь в этом роде.
Эмбер кивнула.
— Уж мне-то это знакомо. Моя мама все время трясется надо мной. Когда я пошла в детский сад, она устроилась работать в начальную школу, чтобы у нас совпадали каникулы. Она ходит за мной по пятам, но она милая, потому что печет печенье и стирает мои вещи. — Она снова скорчила гримасу, и я рассмеялся. Мне обычно было нелегко общаться с людьми, особенно с девчонками, но с Эмбер я чувствовал себя так, словно мы уже сто лет знали друг друга.
— И она все еще работает там? — спросил я.
— Да. Она секретарь. Она хотела найти работу в моей школе, но я сказала, что в этом случае просто убью ее. Но она, разумеется, член родительского комитета.
Мы еще помолчали, и на этот раз первым заговорил я.
— Может быть, хочешь что-нибудь съесть? — спросил я.
От одного только взгляда на столы, уставленные едой, у меня засосало под ложечкой, хотя за час до этого я проглотил дома сэндвич.
Эмбер проследила за моим взглядом, а потом быстро отвела взор в сторону, словно ее застали за тем, что она делает что-то плохое.
— Нет, спасибо, — сказала она более высоким голосом, чем тот, которым она говорила о своей матери. — Ты поешь, а я на самом деле не проголодалась. — Она допила воду, потом взяла со стола пластиковый стаканчик и наполнила его льдом из холодильника. — Я люблю жевать ледышки, как попкорн, — пояснила она, тряхнув стаканчик так, что кубики льда зазвенели.