Я стараюсь сосредоточиться на том, что будет дальше. Я хочу заставить Тайлера отвезти меня в наш загородный домик на берегу реки Скайкомиш. Наши семьи отдыхали там вместе не один раз. Мы ездили туда по выходным весной, потом на уик-энд в День поминовения[7] и по меньшей мере на целую неделю летом. Мы подолгу ходили по лесу, а по вечерам разжигали костер и, сидя у костра, рассказывали страшные истории с привидениями. В доме не было ни электричества, ни воды. Это был бревенчатый двухэтажный дом с камином и уборной во дворе. Он находился в часе езды от цивилизации и достаточно уединенно, чтобы никто не мог услышать выстрела.
— Мне так жаль, — шепчет Тайлер. — Если бы ты могла…
— Могла что, Тайлер? — подняв голос, отвечаю я. — Простить тебя? Да будь ты проклят!
Даже выкрикнув это, я с трудом могу поверить, что это с ним я так разговариваю. Что Тайлер, тот мальчик, который после школы сидел рядом со мной в больнице три месяца кряду, заставляя меня смеяться и делая все возможное, чтобы я снова захотела жить, теперь был причиной того, что мне хочется умереть.
Я снова вспоминаю тот день, когда он пригласил меня на выпускной бал. Даже в самое мрачное время, когда я была под замком в больнице, меня не оставляло чувство восторга, что я буду одной из очень немногих второкурсниц, приглашенных на выпускной бал. И это чувство поддерживало меня, когда я была вынуждена ходить на групповое лечение и на занятия с психотерапевтом, Гретой, чья работа заключалась в том, чтобы помогать мне поправиться.
— Что так пугает тебя в еде? — спросила она меня в самый первый раз, когда я встретилась с ней.
Это была светловолосая, крепко сбитая немка с сильным акцентом.
— Не знаю. Я боюсь растолстеть, наверное.
— И что в этом будет такого ужасного?
Я пожала плечами:
— Никто не хочет быть жирным.
Располнеть легко, думала я. А чтобы быть худой, нужно приложить усилия. Для этого требуется мужество и целеустремленность. Та внутренняя сила, которой многим не хватает.
— Сомневаюсь, что большинство людей мечтают быть худыми настолько, что их сердце откажется работать, — сказала Грета, со значением посмотрев на меня. — Никто не захочет оказаться в больнице с поврежденными почками, низким давлением и с катетером, через который его будут насильственно кормить. — Она сделала паузу, чтобы я смогла осмыслить ее слова. — Тебе нравится находиться здесь? Пропускать занятия в школе? Не видеться с друзьями?
Я снова пожала плечами. Потому что, по правде говоря, кроме Тайлера у меня не было друзей. Хизер переехала в другой город, и я мало общалась с девочками из своего класса. По большей части они не любили меня. Я никогда не ходила с ними в столовую, потому что проводила обеденный перерыв в спортивном зале, делая приседания, прыжки и отжимания. И я не принимала редких приглашений вместе отправиться по магазинам или в кино, потому что в те часы, когда я не была в школе, я придерживалась строгого графика разнообразных упражнений. В их числе была пробежка на полтора часа, как только я возвращалась из школы, потом час или два ритмической гимнастики у себя в комнате, перед тем как выдержать пытку ужином в компании родителей. Со временем меня перестали куда-либо приглашать, и я решила, что девчонки просто завидуют моей худобе. И их зависть стимулировала больше, чем какая-либо еда.