У Валери Рид был свой стоматологический кабинет в Апленде, а Джейсон сооружал декорации на киностудии в Бербанке. Вы можете подумать, что он приносил с работы массу занятных историй, но Джейсон Рид был из той породы людей, которые не видели разницы между Дермотом Малруни и Диланом Макдермоттом, так что его рассказы всегда вызывали сомнения.
Шел седьмой день шестнадцатилетия Соломона, и он медленно закипал, пока отец пытался вспомнить имя актера, встреченного им на площадке.
— Ну, знаешь… парень с усами. Из сериала… ну, того, с музыкальной заставкой…
— Пап, во всех сериалах есть музыкальные заставки.
— Да ты его точно знаешь. Парень-пистолет!
— Парень-пистолет? О чем ты вообще?
— Ну парень, который держит в руках пистолет во время заставки. Я уверен, ты его знаешь.
— В том-то и дело, что нет… «Гавайи 5.0»?
— Это фильм, а не имя актера, — ответил папа.
— Это не фильм, а сериал. Ты точно работаешь в Голливуде?
— Уроки сделал? — спросила мама, появляясь в гостиной.
— Еще с утра. Как дела на работе?
— Новая пациентка.
— Несите нам свои кровные, да побольше! — пошутил папа.
Никто не рассмеялся.
— Она училась с тобой в Аплендской школе. Лиза Прейтор. Помнишь такую?
— Неа, — ответит Сол.
— Приятная девушка с красивыми коренными зубами. Но зубы мудрости придется удалить. Желательно в ближайшие два года, не то снова будет ходить в брекетах.
— А ты носила брекеты? — спросил Соломон.
— С лицевой дугой. Это было ужасно.
— Тогда все понятно. Теперь ты мстишь другим из-за своей детской травмы.
— Хватит меня анализировать.
— Соломон, прекрати анализировать мать, — вставил свои пять копеек отец, не отрываясь от жутковатого детектива, которыми он зачитывался.
— В общем, девушка очень милая. И симпатичная. Всего один кариес.
Соломон прекрасно знал, к чему клонит мать. Она полагала, что стоит сыну услышать о симпатичной девчонке, как он моментально поправится, выйдет наконец из дому и помчится в школу. Все это было довольно наивно, Соломон лишь надеялся, что за этим не стояло ее отчаянное желание во что бы то ни стало изменить его. В противном случае эти невинные разговоры могли привести к взрыву.
Соломон знал, что родители о нем говорят за глаза. Подслушивал пару раз. В десять лет он открыл для себя, что если прижать пластмассовую кружку к стене, то можно узнать, о чем говорят в родительской спальне. Последний раз он слышал, как мать спросила отца, неужели сын навсегда «повиснет у них на шее», после чего Соломон какое-то время не мог разобрать слова, а потом осознал, что, едва высказав свою мысль, мама расплакалась. Той ночью он долго не мог уснуть, размышляя, как же ответить на этот вопрос. И в итоге пришел к твердому «да».