Мастерко снова увел Николеньку к пылающим жаром печам…
Проворный и сильный Николенька оказался медлителен и ленив в работе. Старик то и дело прикрикивал:
— Живей, живей, малый!
Мальчугану казалось, что он попал в преисподнюю. Что за люди окружали его? Сумрачные, молчаливые и злые в труде. Лица их обожжены на вечном огне подле раскаленного железа, потные лбы, медные от жара, кожа покраснела. Рваные рубахи взмокли от пота. Дед Уралко поминутно утирал рукавами морщинистое лицо, по которому стекали грязные струйки.
— Пот у нас соленый, сынок! До измору работаем! Рубахи от труда дубяные! — пожаловался старик; из его натруженной груди дыхание вырывалось с громким свистом. — Эх, дырявые мехи у меня стали. С продухом! — горько улыбнулся он.
Кругом мастерка бегали подручные, перекликаясь хриплыми голосами. А Уралко все подбадривал:
— Проворней, проворней, сынки!
Работали все до изнурения. Николенька неприязненно поглядывал на старика:
— Скоро ли пошабашим? Надоело, дед. И к чему эта мука?
— К науке! — отозвался Уралко. — Ты, милый, работой не гнушайся! На работе да трудах наших Русь держится. Сам царь Петра Ляксеич хорошее дело любил. Кто-кто, а он уж знал толк в мастерстве. Слушай-ка…
Он поманил Николеньку во двор и там, шумно дыша, уселся на камень.
— Маленький роздых костям старым! — устало сказал он. — Слышь-ко, ты не думай, я ведь знавал самого государя. Годов полсотню тому меня в Воронеж гоняли на верфи. Батя мой плотничал, а я якоря пристраивал… Батя отменный корабельный плотник был, царство ему небесное! Ух, топором рубил — как песню пел…
Один разок и похвались мой батя:
«Все Петр Ляксеич да Петр Ляксеич! Да я не хуже царя плотник! Да я…» «Стой, не хвались!» — крикнул тут бате высоченный мастер.
Отец оглянулся и обмер: перед ним стоял царь. Он-то все слышал, а батя его и не заметил.
Петр Ляксеич подошел к плотнику и сказывает:
«Хвасти у тебя много, а поглядим, как ты на деле себя окажешь!» — «Виноват, ваше царское величество!» — повинился батя.
Царь говорит ему:
«Ну-ка, покажи свое мастерство! — и кладет свою руку на стол. — Давай выруби топором между этими перстами, да не задень ни единого, тогда ты не уступишь царю Петру — хороший, значит, плотник будешь!»
Ну что тут делать? Хочешь не хочешь, а пришлось мастеру рубить. Да так рубил он: не задел ни единого перста. Тогда царь и сам похвалил его:
«Молодец! По-честному хвалился умением: добрый ты мастер!..» Вишь ты как!..
Николенька посмотрел на свои грязные руки, вздохнул тяжко.
— Дедушка, а скоро ли домой?
— Погоди, сынок, не весь урок сробили. Великий урок твой батюшка задал: от темна до темна стараешься, а всего не переделаешь!