— Пустым занимаешься, человек! Судьба сама найдет смерда. Что за доля у бедняка? Куда от нее уйдешь?
Демидов хотел прикрикнуть на холопа, но цыган усмехнулся и поддержал крепостного:
— Не обижайся, барин, на правду. Верно говорят люди: правда глаза режет. Но твой человек истину молвил. Слушай, барин, расскажу я тебе одну присказку, куда девалась цыганская доля…
— Рассказывай! — милостиво согласился Николай Никитич.
Цыган выпил чару, крякнул от удовольствия, утер бороду.
— Хорошее вино! Давно не пил такого… Слушайте, добрые люди! — обратился он ко всем и спокойным голосом повел сказ:
— Однажды бедный цыган ловил в озере рыбу, а вместо рыбки вытащил сеткой каменючку. А она так золотом и горит.
Вернулся цыган с добычей в свой табор и говорит женке:
«Рыбы черт ма, одну каменючку вытянул!»
Баба и отвечает ему, не злобясь:
«Хвала богу, и каменючка к счастью. Пусть нам будет свитлом в шатре!»
Так и сотворили. Днем ее рядном закрывали, а ночью она светила вместо огня. Горит каменючка, как светел месяц.
Случись такое, мимо цыганского шатра проезжал царь, и диву он дался:
«Откуда в бедном цыганском шатре да такой ясный свет?»
Вошел он в шатер, увидел золотую каменючку, и затрясло его от зависти:
«Гей, цыган, продай мне этот камень! Озолочу тебя!»
Женка в слезы:
«Ой, что ты! Ни за что не отдам! От этого нам на целый век светло!»
Царь вынул кошелек с золотыми и бросил цыгану:
«Бери!»
«Не возьму я грошей! — отказался цыган. — Каменючка — это мое счастье. Отдам я ее тебе, царь, только тогда, когда бумагу напишешь, а в ней, в той бумаге, укажешь всему царству-государству, чтобы цыган за людей признавали, чтобы их счастье, как эта каменючка, сияло…»
Обозлился царь:
«Ишь ты, чего захотел!»
И приказал сжечь шатер. Царевы прихвостни и рады стараться, сожгли добро бедняка. Насилу цыган успел захватить своих детей да бежать куда очи глядят. Так золотая каменючка и досталась царю! — со вздохом закончил Данила и повел глазом на Демидова. — А это, скажу тебе, барин, самый драгоценный камень был во всем свете… С той поры, батюшка, все цыгане на царя в большой обиде за то, что украл царь у них цыганскую долю…
— Вот тебе и доля! — шумно вздохнул Ефим. — Не только у цыган ее украли, но и русского холопа обошли!..
— Ну, ты, уходи отсюда! — злобно прикрикнул Орелка на механика. — Тебя, как доброго, барин за один кусок посадил, а ты что понес! Иди, иди к своему месту.
Данила сердито покосился на Орелку, поднял голову и вдруг как ни в чем не бывало задумчиво вымолвил:
— Гляди, вон еще звездочка сорвалась и покатилась к оврагу. Знать, чья-то душенька уснула на земле…