— Как чувствует себя светлейший? — тревожно перешептывались ожидающие кавалеры и дамы. — Выйдет ли?
За окном темнела синева вечера. Люстры засверкали ярче. Свет, дробясь о хрустальные подвески, сыпал искрами всех цветов радуги. А в это время с каждой минутой меркли лица ожидавших. Словно в отместку им за дни забвения, Потемкин так и не вышел.
— Не в духе князь, — разочарованно прошептал один из ожидавших в приемной вельмож.
— Хандрит…
— Ипохондрия… Ныне даже цирюльника прогнал…
— И это в день милости государыни…
Пугливо озираясь, шепотком переговариваясь, гости один за другим удалились. Миллионная пустела. В раззолоченных покоях установилось безмолвие.
А Николенька все сидел в углу в глубоком кресле и наивно ждал.
— Что же вы, господин сержант, выжидаете? — бесцеремонно спросил его адъютант.
Демидов поднялся и увидел, что письмо батюшки все еще сиротливо лежит на столе.
— Жду, когда вручите. Иначе не уйду отсюда! — набравшись духу, сказал он.
Адъютант улыбнулся. То ли храбрость молодого гвардейца покорила его, то ли он решил потешиться над неопытным офицериком, не испытавшим на себе гнева светлейшего.
— Хорошо, письмо ваше, господин сержант, вручу немедленно! — вдруг уступчиво согласился он. — Только за последствия не ручаюсь!
Схватив со стола письмо, позванивая шпорами, он поспешно удалился во внутренние покои…
Спустя минуту Николенька заслышал недовольное рычание, и вслед за тем из княжеских апартаментов выбежал раскрасневшийся адъютант.
— Прощу! — торопливо пригласил он Демидова и повел его за собой, сам распахивая перед ним двери. Николенька робел, но, скрывая это, твердой поступью шел за адъютантом, который раскрыл последнюю дверь и доложил громко:
— Демидов, ваша светлость!
В большой комнате, ярко освещенной люстрами, на широком диване сидел в незастегнутом халате одноглазый великан. Всей пятерней он с наслаждением чесал свою широкую волосатую грудь. Голубой, чуть навыкате глаз недовольно уставился в Демидова.
«Потемкин», — догадался Николенька и в немом восхищении застыл у двери.
Несмотря на халат, неряшливость, лицо князя и его рост поразили уральца. Перед ним сидел богатырь, могучий в плечах, с красивым холеным лицом.
Потемкин не сводил с гвардии сержанта проницательного взгляда.
— Демидов! — заговорил он и поманил к себе. — А ну, покажись!
Николенька шагнул вперед и стоял перед князем ни жив ни мертв. Потемкин внимательно оглядел гостя.
— Дерзок! Как смел попасть мне на глаза?
— Батюшка приказал! — твердо выговорил сержант.
— Батюшка! — усмехнулся князь, и на мгновенье сверкнули его чистые ровные зубы. — У батюшки твоего кость пошире и хватка похлеще! А ты — жидковат… В шахматы играешь? — неожиданно спросил он.