Савкино детство (Сапронова) - страница 4
Солнце неутомимо гнало оставшийся снег, купая Савку в блаженной тёплой волне. Воздух пел тысячами жаворонков, и именно потому, что их были тысячи, пел он мощно, не смолкая… Неопытный глаз даже не видел певцов - казалось, пел сам воздух. Но Савка, не отрываясь, следил за крошечными комочками, быстро набирающими высоту и стремительно падающими вниз. У самой земли они вдруг делали головокружительный поворот и, почти коснувшись крылом земли, снова взмывали вверх.
Это было так свободно и легко, так захватывающе, что Савку тоже неудержимо потянуло вверх, в воздух, и он поскакал по дороге, стараясь подпрыгивать как можно выше. Только чуни мешали, тяжёлые от налипшей на них чернозёмной грязи.
Отец не ругался за баловство, не говорил обычного: «Нечего чуни зря трепать…» Он вспоминал своё первое пастушество, нестерпимый холод весенних и осенних ночей, в мокрой одежде, в чужом сарае. Пастушонка, как правило, не кладут в избе, там и без него тесно, да и к скотине надо ему поближе быть. Но хуже этого холода будет ему холод хозяйских глаз, которые отныне неотступно будут контролировать работу его рук, ног и рта. Им, этим глазам, каждый кусок хлеба, съеденный батраком, будет казаться в десять раз больше, а работа - в десять раз меньше. Они с первого же взгляда расценят его, батрака, как рабочую скотину, и, как из скотины, будут выжимать из него всю возможную выгоду. Будет и разница: у скотины силы берегут - скотина «своя», денег стоит, а батракову силу надорвать можно: одного прогнал, другого взял - вот и всё!
К вечеру показалась и деревня… Савка сразу присмирел. Деревня была богаче савкшюй.
Широкая, длинная улица смотрела затаённо и враждебно в наступившей темноте. Со всех сторон Савку обступили наглухо закрытые крепкие ворота «круглых дворов».
Хаты в савкином краю строились лицом во двор, а к улице - задней стороной, без окон. Так что улица была слепая, без единого огонька. Но даже не видя хат, Савка по дворам чуял, что они богатые, горделивые, не чета их замшелой, кособокой хатёнке.
Ворота были уже закрыты на ночь, и за каждыми злобно и надрывисто хрипел и заливался один или несколько собачьих голосов: чужого учуяли. И Савка живо представил себе, как на заре, когда ворота откроют, все обладатели этих голосов высыпят на улицу и накинутся на него, так как этот «чужой» - именно он, семилетний Савка. Зачесались савкины старые собачьи укусы, забегали мурашки по спине, но он пренебрежительно шмыгнул носом и подтянул кверху сползшую верёвку на штанах: «Ладно, обойдётся!»