- Так одни же до операции, другие же после - такая вот разница. Посидите тут тихонько на диване.
Прибежал Эразм в плотносвязанной кофте.
- Шерсть ламы! - И скрылся в ординаторской.
Сестра из приемного покоя привела сразу двух начальниц: старшую сестру отделения - высокую, стройную, даже несколько вытянутую, и угрюмоватую пожилую сестру-хозяйку.
Петрова отвели в палату. Показали койку. Выдали пижаму, халат, треть простыни вместо полотенца, сказав: "Сейчас полотенец нет. Может быть, будут потом".
Петров оглядел сопалатников.
- Здравствуйте. Насколько я понимаю, вы все, так сказать, уже...
- Еще не "уже", но уже оперированные, - ответил за всех тощий кашляющий человек с фиолетовыми впадинами глаз.
Прибежал Эразм. Пощупал кровать.
- Мягкая. Не на проходе - не будет дуть. Идем на лестницу. Надевай халат.
На лестничной площадке у телефона-автомата Эразм ткнул Петрова пальцем в грудь.
- Как тебе уже говорил Дранкин, легкое отрежут целиком.
- Он этого не говорил.
- Ну, я говорю - бронх поражен у самого корня. После операции химию назначат и лучевую терапию.
- Это зачем?
- Ты же взрослый человек, Петров, и не трус.
Петров смотрел на больных, на их перемещения по вестибюлю и лестнице. Они не были ни унылыми, ни удрученными. Некоторые громко говорили и громко смеялись, даже бледно-желтые, с тяжелой одышкой.
- Тут у всех рак?
Эразм бросил на него быстрый взгляд.
- Почему у всех? Разное. И у тебя, я же тебе объяснял, черт возьми, еще неизвестно что. Отрежут легкое, пошлют в институт на анализ, тогда узнаем. Будем надеяться, если рак, то какой-нибудь вшивенький, не тигр.
- Их много разных?
- Хватает. - Эразм повернулся как-то неловко, ударился затылком о телефон-автомат: - Позвоню-ка Изольде. Наверное, она уйдет от меня. У нее молодой хахаль есть. Але! Але!.. Пегги! Это я - Эразм. Я Петрова положил... Привет, Голосистый! Это я не тебе... - Эразм повесил трубку; неподалеку от них стоял невысокий узкоплечий больной с повязкой на шее, смотрел на Эразма и улыбался.
- Привет, доктор, - прошептал он. - Режете?
- Завязал, - сказал Эразм. - На хрен надо. Плаваю. На Каморских островах видал какие девки?
Больной прижал к горлу аппаратик, похожий на пальчиковый фонарик, голос раздался роботоподобный:
- Видел по телевизору. Красивые девки - ровные.
Эразм чиркнул пальцем по шее:
- Это же я тебя?
- Вы.
- А теперь?
- Левое легкое. Сам Дранкин. - В роботоподобном, неокрашенном голосе все же прослушивалась гордость. - Меня в институт везли, я убег. Здесь атмосфера здоровая, как в полевом госпитале, люди душевные. Врачи профессионалы. Здесь я больной и все, как все советские больные. А в институте, там люди штучные, и страдания у них штучные, и подход к ним вроде бы как по конкурсу.