Он устроился работать наладчиком на завод, где когда-то работал. Восстановился в институте.
Петров же опять думал о себе. Когда у них с Софьей произошла подмена любви скукой? Давно. Когда терпение стало у них главным чувством? Давно. Очень давно. Мелкие обиды, усмешки, насмешки сначала высосали из них все живое и преобразовались в скуку. И ведь, наверное, большинство супругов, долгое время живущих вместе, держатся на этом чувстве. И выяснение отношений уже не забавляет их, но углубляет скуку. Но где же верность и долг? Верность чему? Петров смотрел внутрь себя, в свое прошлое, и не видел там этого дня, этого мига, которому можно было бы всю свою жизнь сохранять верность.
Когда нет чувства ненависти, и нет раздражения, и нет сил на иронию, - только терпение и скука, отягчающие твое одиночество...
Одиночество! Не так уж и страшно оно, как о нем пишут поэты.
Однажды Гена пришел домой с девушкой. Хорошенькая такая, и глаза любопытные, как у зверька.
- Зина, - сказал он. - Мы с Валей решили пожениться. Мы уже полгода вместе...
- Давайте, - сказала Зинка. - Вы друг другу подходите.
- Зина, подадим на развод и разменяем квартиру. На однокомнатную и комнату. Однокомнатную тебе и комнату мне.
- Почему же мне такая привилегия? - спросила Зинка.
- Вы его спасли, - сказала глазастенькая, его новая невеста. - Я вас так уважаю... Я же Гену знаю давно... Вы его вернули... А потом, - она заторопилась, чтобы не дать Зинке засмеяться, - у меня есть квартира. Однокомнатная. Хорошая. Мы даже на трехкомнатную можем сменяться...
Слышишь, Петров, так и кончилось мое замужество. Таким образом. И когда уже они поженились и я переехала в мою квартиру, я позвала Гену якобы по делу.
- Слышишь, Гена, - сказала я ему. - Ты все-таки был моим мужем. А хорошо ли, когда разведенная женщина на самом деле девушка? Что могут обо мне подумать?
Он пил свой квас, а я пила коньяк.
Он поперхнулся квасом.
- Как девушка?
- Обыкновенно. Ты же пил. Потом ты меня ненавидел. А потом тебе было не до меня.
Он упал на колени и целовал мне руки. И ненависть преобразовалась во мне во взрослость.
- Ну ладно. Гена, - сказала я ему. - Иди к Вале. Люди должны подходить друг другу не приблизительно, а будто их подогнал лекальщик. Я поняла, Гена, семьи создаются на небесах. Вы с Валей друг другу подходите.
- Зина, я теперь знаю - я любил тебя. Я все время буду тебя любить.
Когда Гена ушел, не стало Зинки, появилась Зина, хотя он так и не сделал меня женщиной. Только руки целовал... А потом, Петров, случилась другая история. История моего краха.