.
Фалько поднял глаза.
– А на какой глубине затонул «Маунт-Касл»?
– Плюс-минус шестьдесят метров, – с довольным видом хмыкнул адмирал. – Когда все кончится, наши водолазы вполне смогут до него добраться.
– Ну что же, благополучный финал. Все хорошо, что хорошо кончается.
– Пусть сначала эта война кончится.
– Само собой.
Фалько положил бумагу на стойку и поднес к губам свой стакан.
– А что известно про командира миноносца?
Адмирал ответил не сразу. Поглядел на портреты кинозвезд, украшавшие стены бара, и издал нечто среднее между вздохом и урчанием.
– Его сняли с должности, – сказал он наконец. – Думаю, переведут в Ферроль. В Главном морском штабе очень косо посмотрели на то, что он отпустил пленных в Танжере.
Фалько пригубил свой коктейль. Адмирал смотрел на него строго и терпеливо ждал неизбежный вопрос.
– А она? – спросил Фалько наконец и, в последний раз затянувшись, ткнул окурок в пепельницу.
Адмирал спрятал листок в портфель.
– Знаем лишь, что она села на пароход «Маршал Лиоте», отходивший в Марсель. Могла вернуться на территорию Республики по суше, могла доплыть до Барселоны или Валенсии. Больше ничего о ней не известно. Не исключено, что направилась в Москву.
– Правда ли, что там идут аресты людей, побывавших в Испании?
– Правда. Многих отзывают отсюда. Кажется, даже Павла Коваленко, здешнего резидента. Пришла пора представить отчет. Московские процессы изменили пейзаж. И сильно нервируют людей.
– И?..
– И этого довольно. Одни после допросов возвращаются, другие исчезают в подвалах Лубянки. Ты ведь знаешь методы тамошней братии.
Фалько представил себе, как Ева Неретва стоит перед своими руководителями, как играет с ними в орлянку по правилам, принятым в этом ведомстве, где идет беспощадная закулисная борьба. Потом представил, что ей повезло и она осталась на свободе.
Вернулась к активной деятельности в Испании или еще где-нибудь.
Не верю, сказала она, что мы и вправду любили друг друга.
– Господин адмирал, если что-нибудь узнаете о ней, скажете мне?
Стеклянный глаз и глаз здоровый прочертили траекторию взгляда, выражавшего подозрение и осуждение.
– Даже не подумаю! – последовал раздраженный ответ. – Эта женщина тебя больше не касается.
Адмирал сделал знак бармену и вытащил было бумажник, намереваясь расплатиться, но по здравом размышлении и после краткого колебания спрятал обратно.
– Давай раскошеливайся.
– Как всегда…
– Отвечать следует: «Слушаюсь, господин адмирал».
– Слушаюсь, господин адмирал.
Адмирал провел пальцем по седым усам. С задумчивым видом.
– Тем более я сильно сомневаюсь, что мы услышим о ней снова, – сказал он и добавил, помолчав: – В Танжере она осрамилась еще почище тебя. Если вернулась в Москву…