– Я – другое дело. Я – офицер флота. Участвую в войне, которую считаю необходимой. В войне против марксизма, против всякой мрази, высасывающей из Испании кровь… Простите. Вы знаете, что я не вас имел в виду.
– Знаю.
– И я верю в то, что делаю.
В глубоком мраке виднелся теперь только уголек капитановой сигареты, время от времени становившийся ярче. Фалько поднялся и почти ощупью двинулся за лампой.
– Откуда вам знать, во что я верю или перестал верить? – спросил Кирос.
Фалько снял стеклянный колпак, поднес огонек своей зажигалки к фитилю и, подкрутив колесико, отрегулировал высоту пламени.
– Мы знаем, что вы верны своему арматору, который предоставил суда Республике, – сказал он, вернувшись к столику с лампой. – Что касается политических взглядов…
– Мои политические взгляды – мое личное дело. Я здесь как моряк, а не как политик. И мои взгляды сводятся к тому, чтобы исполнять свой долг.
Фалько поставил лампу. Маслянистый отблеск заиграл на лицах сидевших, резче обозначил скулы и надбровные дуги.
– Вот, кстати, насчет вашего долга, капитан… – сказал Фалько. – Ознакомьтесь. Получено вчера из надежного источника. – Он достал из кармана листок и протянул его Киросу.
Тот снова сунул сигарету в рот и вытащил из нагрудного кармана очки. Придвинул листок к свету и прочел вслух:
Посольство Республики в Лондоне и наше консульство в Биаррице подтверждают. Арматор Норенья получил убежище в Великобритании. Серьезные разногласия между партией басков и центральным правительством.
– Мне кажется, это освобождает вас от любых моральных обязательств перед судовладельцем, – сказал Фалько.
По неподвижному лицу моряка метались тени. Он перечел телеграмму.
– А их и не было, – сказал Кирос. – Сразу после франкистского мятежа Республика конфисковала весь флот Нореньи. Он был номинальным владельцем.
– Вот именно – был. И перестал.
Капитан спрятал очки и положил листок на стол.
– Разумеется.
– Ну, и к чему теперь приложить вашу верность?
Моряк впервые за все это время был озадачен. Он покосился на офицера, словно от него ожидая понимания или подсказки. Однако Навиа хранил молчание. Все шло так, как хотел Фалько: он вел игру. В доброго и злого полицейского. Но границ не переходил.
– Я исполняю свои обязанности, – повторил Кирос.
Фалько поморщился, показывая свое несогласие:
– У вас есть обязанности и перед вашими людьми, которых вы собираетесь вести на верную смерть. Или – если спустите флаг – в плен. – Он помолчал перед тем, как высказать самое главное. – Но скорей всего, как только они окажутся на берегу, их поставят к стенке. Не впервые пленных республиканских моряков расстреливают.