Поскребышев был неутомим, точен и надежен. Он оказался идеальным помощником. Его преданность вождю была абсолютной. Его жену чекисты посадили, а он продолжал служить Сталину.
«Поскребышев писал под диктовку Сталина, — рассказывал Хрущев. — Сталин обычно расхаживал при диктовке. Ему не сиделось, когда он думал. Он ходил и диктовал, но никогда стенографисткам, а Поскребышеву, Поскребышев же записывал. Он приспособился к диктовке Сталина и научился записывать за ним. Потом он тут же прочитывал записанное. Если он неточно уловил слова или же у Сталина вырисовывалась более четкая формулировка, то Сталин передиктовывал, рукой Поскребышева внося исправления или добавления. Я отдаю здесь должное Сталину. До самой своей смерти, когда он диктовал или что-нибудь формулировал, то делал это очень четко и ясно».
С внешним миром вождь общался через своего главного помощника, поэтому Поскребышев обрел такую власть, что перед ним заискивали и члены политбюро.
11 февраля 1937 года МХАТ показывал пьесу Михаила Афанасьевича Булгакова «Мольер». Жена Булгакова записала в дневнике:
«Сегодня смотрел «Мольера» секретарь Сталина Поскребышев. Оля, со слов директора, сказала, что ему очень понравился спектакль и что он говорил:
— Надо непременно, чтобы Иосиф Виссарионович посмотрел…»
Без разрешения Поскребышева нельзя было добраться до кабинета Сталина.
«Нужно было позвонить Поскребышеву, рассказать, зачем идешь, и только тогда он давал распоряжение охраннику на входе в приемную пропустить тебя, — вспоминал сотрудник аппарата правительства Михаил Сергеевич Смиртюков. — Обязательно нужно было показать документы. И так по несколько раз в день. А ведь от дверей моего кабинета до дверей приемной было не больше десятка шагов».
Поскребышев рассказывал, как он руководил всей сталинской канцелярией:
«Все документы, поступавшие в адрес т. Сталина, за исключением весьма секретных материалов МГБ, просматривались мною и моим заместителем, затем докладывались т. Сталину устно или посылались ему по месту его нахождения.
Просмотренные т. Сталиным материалы частично возвращались им с соответствующими резолюциями для исполнения или передавались им непосредственно тому или иному члену политбюро, а остальные оставлялись у него. По мере накопления материалов он вызывал меня для разбора этих бумаг, при этом давал указания, какие материалы оставить у него, а остальные — увозить в особый сектор ЦК. Возвращенные материалы поступали в архив, где на них составлялась опись.
Часть бумаг, требующих решения, направлялась или докладывалась вновь т. Сталину или направлялась членам политбюро, секретарям ЦК в зависимости от характера вопросов, на соответствующее рассмотрение.