Мы читали книги и ходили в кино, очень искренне и открыто восхищаясь чем-то, но не всегда, между прочим, преломляя героев фильмов и книг на себя. Бывают такие моменты в истории, когда реальная действительность потрясает сильнее, чем впечатления от искусства, — и тогда было как раз такое время. Хорошо это или плохо, но нас больше сформировало то, что мы видели вокруг, чем книги и всякие представления. Конечно, и литература, и театр, и кино сыграли свою роль — как же без этого! — но главные жизненные критерии пришли из того, чему мы были свидетелями и в чем участвовали сами. Слишком серьезное было время, слишком тяжело мы жили, чтобы совсем не заметить, не разобраться, что хорошо, что плохо.
Конечно, не одинаково и не просто в разных судьбах, в несхожих характерах людей отражается война или исторические потрясения переломных лет, но мне кажется, что принадлежность героя какому-то определенному отрезку времени прежде всего и точнее всего определяется по отражениям этих всеохватывающих, ломающих жизнь событий. Самые глубокие и самые убедительные связи вымышленных героев с живыми людьми проходят именно через единство исторической судьбы, так или иначе опалившей всякого, кто оказался рядом. Вот эти-то заживающие, стирающиеся, но никогда не исчезающие бесследно отметины и есть то, что разграничивает поколения, определяет современность художественного взгляда или подлинность отдельного персонажа.
Будучи уже в силу своего рождения современником зрителя, актер способен отыскать те акценты, реакции, те детали, через которые помимо сюжета и текста проявляется и время, и судьба, и история поколения.
Когда говорят, что тот или иной герой выражает свое время, то актеру это общее понятие дает так же мало, как сентенции «обычный рабочий» или «обыкновенный человек». И потому всегда хочется найти точные, видимые, ощутимые черты, переводящие понятие «время» в конкретную реальность.
Но, кстати говоря, не все и переводится. Или не все можно предъявить на всеобщее обозрение. Не потому, что имеются какие-то секреты, а из-за явной несопоставимости общего понятия и найденных в работе деталей, мелочей, выразительных приспособлений. Ну, к примеру, не жалко ли выглядит фуражечка Саши Румянцева в сравнении с понятием «современный положительный герой»?
Весь гардероб «Ленфильма» был перебран, а костюм для меня не нашелся и не сшился. Кажется, чего проще: современный костюм для рабочего парня, шофера. Однако, серьезно говоря, легче найти костюм для исторического персонажа, чем определить, что наденет современный герой: ведь зритель о нем все знает, и любая деталь говорит ему о том, кто это, откуда произошел, как его вкусы сложились, что ему нравится, что не нравится, что для него важно, что — нет.