Тальден смутно помнил первую встречу со старшей дочерью князя. В памяти сохранилось лишь бледное личико, которое побелело еще больше, напрочь лишившись красок, когда он впервые наведался в Лунную долину, чтобы заявить свои права на алиану. Фьярра боялась его, как огня, и тем не менее покорилась воле родителя – согласилась стать невестой Ледяного. А в будущем, быть может, и императрицей.
Хотя какая из нее императрица?
Точно жертвенный ягненок, тряслась во время обряда – проверки на сочетаемость. Вздрагивала, когда Скальде ее касался. Ежилась под его взглядом. И едва не разрыдалась, когда сущность ее откликнулась на силу императорского рода. В тот самый миг тонкие кисти, хрупкую шейку и плечи алианы овила серебряная вязь магического узора.
Прибыв в Лунную долину во второй раз, чтобы уже официально обручиться с княжеской дочерью, тальден увидел всю ту же трепещущую перед ним девочку. Даже привязка не притупляла страх.
Уже тогда он решил, что в любом случае не выберет ее в жены. Скальде нужна была не просто ари, способная разделить с ним силу. Ему нужна была алиана, достойная императорской короны.
Дрожащий от страха ребенок… Сумеречная империя заслуживает лучшей правительницы.
И вот этого ребенка словно подменили. Бесследно исчез ягненок, непонятно куда подевалась кроткая овечка. Если раньше девчонка боялась этого союза, то теперь роль невесты ее не пугала, а, скорее, злила. Да и жених, похоже, вызывал далеко не самые теплые чувства. Не благоговейный трепет, а раздражение.
Что ж, в этом с эсселин Сольвер они были схожи. Его бесила ее непокорность, а тратить время на укрощение строптивой Скальде не собирался.
Тальден даже не понял, как оказался на пороге лекарской лаборатории. Хордису он доверял, как самому себе, и мог положиться на его мнение. И тем не менее зачем-то пришел. Чтобы увидеть, как девчонка артачится, не желая принимать зелье. Поведение алианы окончательно вывело наследника из себя. Ее промедление и сомнения только утвердили его в правильности сделанных выводов.
– Что-то не так, эсселин Сольвер? – насилу погасив гнев, спросил с напускной невозмутимостью.
– Боюсь отравиться, – последовал обескураживающий ответ.
Рванулся к ней, желая не то наказать за обман, не то заставить признаться. А скорее, и то, и другое.
Но алиана не торопилась каяться. И пугаться тоже, видно, больше не думала. Вместо того чтобы объясниться и молить о прощении, пошла в наступление. Заявила не краснея, что влюблена в другого и совершенно не считает это зазорным.
– Влечение, знаете ли, когда оно появляется, сильнее всех доводов рассудка.