Эрик, как и я, и многие другие, в общем и целом, наигрался с Тёмными эльфийками ещё на Небиру, когда власти матрон пришёл конец. Так что, став Владыкой Тёмных после Сопряжения Миров, он не слишком часто пользовался своим правом взять себе любую Тёмную, которая не являлась чьей-то женщиной в данный момент. Что, вы удивлены? А вас целовали губками, накрашенными ядовитой помадой?.. Вас пытались заколоть отравленной шпилькой, пока вы спите?.. А яд в вино вам подливали с какой периодичностью?.. Не имеете представления, да? Тогда вы меня не поймёте. Вы не знаете, чего можно ждать от Тёмных эльфиек, родившихся задолго до Сопряжения на Небиру. Они никогда не забудут о том, что во времена оные мужчины были просто мусором у их ног.
Я застал самый, что ни на есть, финал эпохи матриархата на Небиру.
Для моей бабули не самой доброй памяти, Первой жрицы Ллос, внучек находился на последнем месте в жизни, как досадное недоразумение — после ненаглядной внучки, моей старшей сестры, наследницы её власти, после всех жриц и послушниц её храма, после любимых домашних пауков — одним словом, где-то там, непонятно где.
Своей матери я не знал — она ушла из жизни в результате чьей-то интриги с отравлением, до того, как я вошёл в сознательный возраст. Отцу, насколько я помню, позволялось немногим более, чем мне — принятие решений в рамках бытовых вопросов, семейного фармацевтического бизнеса или выяснения отношений с соседями. Если бабуля обращала на меня внимание хотя бы раз в месяц — это было бы хорошо, если бы внимание не заканчивалось порцией звездюлей. А сколько меня лупили из — за моей сестрицы, задаваки и ябеды, то одному Лорду в Маске[2] ведомо, — ну и мне, естественно.
— Ты всего лишь мужчина, — высокомерно констатировала Айне, моя сестра, всякий раз, когда я пытался высказать своё мнение или стать чуть более независимым.
Поэтому, после памятного Переворота, получив статус старшего наследника в семье (тогда мне было слегка за тридцать), я с огромным, волшебным, фантастическим удовольствием сбагрил сестру замуж по принципу «стерпится-слюбится», благо оказалось достаточно желающих на такую красавицу.
Сейчас, конечно, я бы так не поступил, а тогда это казалось вполне логичным и правильным. Тогда слова «молодость», «глупость» и «месть» образовали прочный союз, который я воспринял как должное. Айне пыталась отравить меня ещё до свадьбы, и своего новоиспечённого супруга после — раза три, кажется. Ну, потом всё утряслось, естественно, но с тех пор мы очень редко общаемся (кажется, последний раз это было лет восемь или семь назад). У Айне и её мужа, Рорка, трое детей, — моих взрослых племянников, которые давно разъехались в разные страны и тоже сделали карьеру в силовых ведомствах.