— Но почему посылают именно меня?
Вновь разжигая трубку, Дубровин объяснил подчиненному, что вообще-то он должен был сам отправиться в эту командировку, но как раз сейчас не может уехать. Между ним и его главным соперником идет борьба за руководство «Союзпушниной». Дубровин имел обширные связи и почти не сомневался в том, что ему удастся оттяпать этот кусок, но он не хотел рисковать получить удар в спину.
— К тому же я ненавижу самолеты. Никого не удивит, если я попрошу, чтобы ты заменил меня, ведь ты протеже самого товарища Хрущева, не так ли?
— Не совсем так, — уклончиво ответил Сергей, отлично понимая, что не стоит позволять приклеивать к себе ярлыки, потому что какие-либо отношения с тем или иным политическим деятелем завтра могут обернуться против вас.
— Я ценю твою осторожность, Сергей Иванович, но, поверь моему опыту, твой покровитель занял ключевой пост в стране, теперь он новый секретарь партии. Отныне он контролирует все региональные комитеты, и даже сам Центральный комитет. Правительство разоблачило преступления и правонарушения, совершенные в предыдущие годы, распустило сталинский секретариат, объявило амнистию… Конечно, у них просто нет выбора: обстановка в России столь драматическая, что они обязаны принять меры.
Сергей удивленно покачал головой. Он доверял Дубровину. Оба его сына пали, защищая Ленинград от вторжения гитлеровских войск, а его жена и дочь умерли в этом городе от голода. В глазах Дубровина Сергей стал символом их трудной победы над фашистскими захватчиками, Константин Петрович считал его своим сыном по духу. К большинству героев-фронтовиков их соотечественники относились чуть ли не с религиозным благоговением. Раз в год Сергей, отличающийся преданностью боевому командиру, навещал на подмосковной даче генерала Чуйкова. И он искренне полагал, что расположение главнокомандующего Группой советских войск в Германии — защита много надежнее, чем дружба с таким политиком, как Никита Хрущев.
Однако Сергей страшился поездки во вражескую капиталистическую страну. Путешествие на Запад было сродни метке раскаленным железом. «Сезам» открывался лишь перед редкими счастливчиками, при этом мало кто ездил за границу в одиночку, а в группе всегда оказывался человек из спецслужб. Почувствовав его тревогу, Дубровин улыбнулся: «А ты скажи себе, что у нас ничего не изменилось со времен Екатерины Великой, — пошутил он. — В 1785 году государыня позволяла выезжать за границу лишь представителям дворянства. Считай, что ты стал аристократом, Сергей Иванович». Но когда был получен загранпаспорт с визой, надежда увидеть Камиллу смела все опасения Сергея.