— Вот мы и встретились, наконец, гражданин Костюк, он же Ланде, он же Орлов…
— Я к вам на свидание не рвался.
— Это уж точно. Зато мы очень хотели повидаться. Вот и довелось все-таки.
— А чего это вам так не терпелось? — нагло спросил Крот, пока в голове еще умирала мысль: «Может быть, не все знают…»
— Во-первых, Костюк, должок ваш перед исправительно-трудовой колонией не отработан…
Крот перехватил вздох.
— А во-вторых, есть у меня еще один вопрос к вам.
— Это какой же еще вопрос?
Стас перегнулся через стол и, глядя Кроту прямо в глаза, спросил тихо:
— Вы за что Коржаева убили?
Крот отшатнулся и медленно, заплетаясь языком, сказал:
— К-какого К-коржаева?
— Одесского Коржаева. Вашего с Хромым да с Джагой компаньона.
— Я не знаю никакого Коржаева! — закричал визгливо Крот. — Что вы мне шьете, псы проклятые! Не видел, не знаю никакого Коржаева. Пушку держал, за это отвечу, а чужого не шейте! А-а!!!
Тихонов сидел, спокойно откинувшись в кресле, чуть заметно улыбался. Крот заходился в крике. Тихонов вдруг резко хлопнул ладонью по столу, и Крот от неожиданности замолк. Стас засмеялся:
— Вот так, Костюк. И не вздумай мне устраивать здесь представление. Мне с тобой сейчас некогда возиться. Может быть, когда Балашов тебе расскажет, зачем ты ездил в Одессу две недели назад, ты вспомнишь, кто такой Коржаев.
— Вот и спрашивайте у того, кто вас послал ко мне.
— Глупо. Нас послал закон. И ты сам себе отрезал пути к отступлению, потому что единственное, на что ты еще мог рассчитывать, — это снисхождение суда за чистосердечное раскаяние.
— Я никого не убивал, — упрямо сказал Крот. — Это Хромой на меня со злобы настучал. Он сам вор.
— Ты мне отвечай на мои вопросы. О Хромом я не меньше тебя знаю. Последний раз я тебя спрашиваю: за что ты убил Коржаева?
— Никого я не убивал.
Тихонов посмотрел на него испытующе:
— Я и раньше знал, что ты вор и убийца. Но я думал, что ты не глуп. Смотри, — Тихонов открыл стол, достал оттуда кастет и сберегательные книжки. — Вот этим кастетом ты проломил Коржаеву череп. А это сберегательные книжки, которые ты у него украл после убийства. А мы их нашли за батареей на твоей хазе в Останкине. Ты собирался получить вклады по этим книжкам, подделав подпись Коржаева, но побоялся сделать это сейчас, дожидаясь, пока дело немного заглохнет. Так? Да вот, видишь, не заглохло. Будешь теперь говорить?
— Не знаю я ничего и говорить ничего не буду.
— Смотри, дело хозяйское. Я к тебе, честно скажу, никакого сочувствия не испытываю. Но мой долг тебя предупредить еще раз: нераскаявшихся преступников суд не любит и отмеряет им полной мерой за все их делишки.