Кроме моей сестры Одри: в детстве она сломала руку и ногу, и ей пришлось наложить гипс.
Хотя все знают, что мои родители долго жили без телефона, никто не может вспомнить, когда именно он появился. Я спрашивала у братьев, тетушек, дядьев и двоюродных сестер, но так и не могу точно назвать время, так что приходится полагаться на свои воспоминания.
Написав главу, я все же поговорила с Люком. Его воспоминания отличаются от моих и Ричарда. Он запомнил, что отец привез его домой, дал ему гомеопатическое средство от шока, а потом положил в ванну с холодной водой и уехал бороться с пожаром. Это противоречит и моим воспоминаниям, и воспоминаниям Ричарда. Но, возможно, память нас подводит. Может быть, я нашла Люка одного в ванне, а не на траве. Но всем это кажется странным: как же Люк мог оказаться на газоне с ногой в мусорном баке?
Я описываю падение Шона так, как рассказали мне тогда. Тайлеру рассказали то же самое. Детали большей частью взяты из его воспоминаний. Пятнадцать лет спустя многие вспоминали это иначе. Мама говорит, что Шон стоял не на палете, а на рычагах погрузчика. Люк помнит палету, но вместо арматуры вспоминает металлическую дренажную трубу без решетки. Он говорит, что Шон упал с двенадцати футов и, придя в сознание, повел себя странно. Люк не помнит, кто набрал 911, но говорит, что это были рабочие с соседней мельницы. Ему кажется, что кто-то из них позвонил сразу же, как только Шон упал.
Я спросила Дуэйна об этом через пятнадцать лет. Он не помнил, что был там. Но в своих воспоминаниях я отчетливо вижу его лицо.
Возможно, я ошибаюсь на день-другой. Как вспоминали те, кто был там, хотя отец сильно обгорел, реальная опасность для жизни возникла на третий день, когда началось рубцевание и он не мог дышать. Состояние его ухудшалось из-за обезвоживания. Именно тогда они стали опасаться за его жизнь, и сестра позвонила мне. Я ее не поняла и решила, что взрыв произошел накануне.
Курсив говорит о том, что я пересказываю текст письма, а не цитирую его дословно. Смысл написанного сохраняется.
Курсив говорит о том, что я пересказываю текст письма, а не цитирую его дословно. Смысл написанного сохраняется.
Я помню, что этот шрам Люк получил, работая на Ножницах, но вполне возможно, что это случилось и во время работы на крыше.
Курсив говорит о том, что я пересказываю текст письма, а не цитирую его дословно. Смысл написанного сохраняется.
Курсив говорит о том, что я пересказываю текст письма, а не цитирую его дословно. Смысл написанного сохраняется.